Семья в древнем риме. Семья в Древнем Риме Введение. В римской семье

Семья в Древнем Риме

Введение

Семья - ячейка общества. Это понятие включает как социальные , философские аспекты, так и государственный, правовой моменты семейной организации человеческого рода. В данном реферате мы рассмотрим различные точки зрения по вопросам устройства и власти в семье и постараемся как можно более кратко и доступно изложить основные положения.

Видимо, мы не ошибемся, сделав утверждение, что от благополучия каждой отдельной семьи будет в конечном итоге зависеть благополучие и поступательное развитие общества и государства в целом. Следовательно, роль ее достаточно велика, и ее нельзя не учитывать при тщательном анализе какой-либо исторической ситуации.

1. Римская свадьба

1.1 Мотивы для вступления в брак

Поиск подходящего жениха для девочки отец семейства порой начинал уже вскоре после её рождения. Аналогично ситуация складывалась для мальчиков. Сенека писал о том, что отцы семейства выбирали иногда неподходящих супруг. Так родители тщательнее и придирчивее выбирают для себя скот и рабов, но не будущую супругу своего сына. О недостатках будущей жены жених согласно Сенеке часто узнаёт лишь на свадьбе.

Одной из важных причин для вступления в брак являлось заключение политических альянсов. Так, известны многочисленные примеры таких союзов в I веке до н. э., в которых невеста и родившиеся у нее дети поддерживали стабильность политических объединений. Для мужчины брак служил укреплению богатства и подтверждал высокий гражданский статус. Кроме того, пока длился брак, муж мог распоряжаться денежной составляющей приданого и ожидать от семьи супруги финансирования его карьеры.

Иногда отец жениха посылал к будущей супруге повивальную бабку, чтобы осмотреть её и узнать, способна ли она к деторождению и продолжению рода жениха.

1.2 Предпосылки для вступления в брак

Возраст: Девочки могли быть отданы замуж с достижением совершеннолетия, то есть в возрасте 12 лет (девушка считалась лат. viri potens - «в состоянии принимать мужчин»), мальчики в 14 лет (лат. pubes ). Причинами рано выдавать дочь замуж были ранняя смертность женщин и детей и более низкая ожидаемая продолжительность жизни. Иногда девочки до этого возраста отводились в дом жениха, однако обязанности жены наступали строго по закону. По мнению учёных, в действительности девушки выходили замуж в возрасте между 17-23 годами, а мужчины женились в среднем в 27 - 30 лет. Разница в возрасте супругов иногда доходила до 30 лет.

Родственные связи: Супруги не должны были состоять в родстве. Браки, в которых муж и жена являлись родственниками до 4 колена, карались смертной казнью или ссылкой. Также были запрещены браки между приёмными детьми и родителями. В течение веков условие о родственных связях между супругами стало менее строгим: с I века до н. э. был разрешён брак между двоюродными братьями и сёстрами, дядями и племянницами.

Статус: Право заключать брак (лат. conubium ) имели лишь свободные римские граждане. Брак был запрещён лицам, занимавшим определённые должности и имевшим определённый статус: например, опекуну и подопечным, магистратам провинций во время исполнения должности, солдатам и иноземцам, рабам.

Приданое: О приданом (лат. dos ) отцы жениха и невесты обычно договаривались во время помолвки, однако соглашения могли заключаться и после брака. Оно могло состоять из имущества, денег, драгоценных металлов, дорогих тканей, прав, обязательств (например, женщина, выходившая замуж за своего должника, могла оставить ему этот долг как приданое).

Обычай выдавать дочерей и сестёр замуж без приданого большей частью не только не приветствовался, но и осуждался: «Но какой скандал - девицу выдать без приданого». В богатом городском доме власть жены объясняется, по мнению учёных, ролью её приданого: принесённые женщиной в дом мужа средства давали ей право требовать внимания со стороны мужа, что иногда рассматривалось мужьями как посягательство на их свободу. Так, один из героев комедии Плавта признается, что, «взяв деньги, власть он продал за приданое…»

Виды брака:

Брак «cum manu». Поначалу доминировала форма брака лат. cum manu - «с рукой», что означало, что женщина, покидая родной дом, уходила из-под власти главы своей семьи, лат. pater familias , и попадала во власть (лат. patria potestas ) мужа или главы семьи мужа. Женщина при этом не могла распоряжаться приданым и принесённым богатством. Однако, в отличие от афинских женщин, римская матрона была значительно самостоятельнее и пользовалась большим уважением. Она могла принимать участие в праздничных обедах, ходить в театр и на игры, в термы, имела доступ к искусству, образованию и науке.

Брак «sine manu». В поздний период Римской республики распространилась форма брака лат. sine manu - «без руки», при которой жена не находилась под властью мужа (лат. sine in manum conventione ) и оставалась во власти отца или опекуна. Когда брак sine manu вытеснил все остальные формы, эта опека стала терять своё значение. Так, уже в конце республики опекаемой было достаточно пожаловаться на отлучку своего опекуна , продлившуюся хотя бы один день, и она могла выбрать себе другого по собственному желанию. По законам Августа, женщина, имевшая троих детей, освобождалась от опеки. О пожизненном пребывании женщины под властью отца, мужа, опекуна Гай писал: «В старину хотели, чтобы женщины и в совершенных годах находились по причине своего легкомыслия под опекой». Фактически замужняя женщина уже к концу республики пользуется в частной жизни такой же свободой, как и её муж: распоряжается самостоятельно своим имуществом, обладает свободой подать на развод.

Плебейский брак : представляет собой куплю (coemptio). Муж покупает себе жену, которая по закону становится его рабой. Ее продает отец или опекун в присутствии магистрата, пяти свидетелей из римских граждан и libripens"a - буквально, свободного весовщика, т. е. беспристрастного посредника, который присутствует при всякой купле-продаже. В данном случае продажа чисто фиктивная, так как цена продаваемой женщины всего один ас.

Женщина, вышедшая замуж таким браком (coemptio), не приобщается к культу пенатов своего мужа, святилище которых составляет самое сокровенное место в доме. Этот брак юридически ставит ее в положение рабыни, так что она имеет право чтить только общественных ларов - божества, покровительствующие рабам. Она, впрочем, должна сделать также приношение и ларам домашнего очага, тоже в виде аса, который она, по странному обычаю, приносит в день свадьбы в своей обуви.

Брак между разными сословиями : Поначалу брак между патрициями и плебеями был запрещён, он стал возможным благодаря закону Канулея 445 года до н.э. Жена из дома патрициев при этом оставалась во власти своего отца, который имел право расторгнуть брак в любое время (правило просуществовало до II века). Однако, такие браки не получили широкого распространения и стали скорее реальностью для богатых и уважаемых плебеев.

Развод : Во времена республики для развода требовались существенные основания, которые обсуждались на семейном совете. Развод в период ранней республики встречался редко, а первый случай датируется 306 годом до н. э.

2. Власть отца в Древнем Риме

Древнейшие законы Рима предоставляли отцу неограниченную власть. Многочисленные и разнообразные права, которыми он был наделен по закону, можно разделить на три категории, смотря по тому, выступает ли отец семейства в качестве религиозного главы, хозяина семейной собственности или же судьи.

Отец является верховным руководителем во всем , что касается домашней религии : он распоряжается всеми обрядами домашнего культа, как ему вздумается. Никто из домочадцев не оспаривает его верховной жреческой власти. Само государство и его понтифики не могут ни в чем изменить распоряжений домовладыки. Как жрец домашнего очага, он не имеет над собой никого старшего.

В качестве религиозного главы он отвечал за непрерывность культа, а следовательно, и за непрерывность рода. В этом его главная забота и главная обязанность. Отсюда вытекает целый ряд прав:

Право признать или отвергнуть новорожденного ребенка .

Право прогнать жену в случае бесплодия, так как род не должен прекращаться; или же в случае прелюбодеяния, так как потомство должно быть чистым, без всякой примеси.

Право выдавать замуж дочь , т. е. уступать другому власть, которую он имеет над ней.

Право женить сына : женитьба сына имеет большое значение для продолжения рода.

Право эмансипировать , т.е. исключать сына из семьи и из семейного культа.

Право усыновлять , т. е. вводить чужого в культ домашнего очага.

Право назначать перед смертью опекуна жене и детям.

Все эти права принадлежали исключительно отцу и никому другому из членов семьи. Жена не имела права развода, по крайней мере в более древние времена. Даже сделавшись вдовой, она не могла ни эмансипировать, ни усыновлять. Ей никогда не принадлежало право опеки, даже над собственными детьми. В случае развода дети оставались при отце. Она никогда не имела власти над детьми. Для замужества дочери не требовалось ее согласие.

Собственность признавалась первоначально принадлежащей всему роду, как предкам, так и потомкам. Эта собственность по самой природе своей была неделима; в каждой семье мог быть только один собственник - сама семья, и только один владелец - отец семьи.
Собственность не могла быть разделена и находилась целиком в руках отца. Ни жена, ни сын не имели ничего своего. Право распоряжения приданым тогда еще не существовало. Приданое жены полностью принадлежало ее мужу, который имел по отношению к нему права не только распорядителя, но и собственника. Все, что жена могла приобрести во время брака, попадало в руки мужа. Она не получала обратно даже своего приданого, когда становилась вдовой.

Отец мог продать своего сына. В текстах мы не находим прямых указаний на природу договора купли-продажи, который при этом заключался, ни на ограничения, может быть, существовавшие в нем. Представляется вероятным, что проданный сын не становился абсолютным рабом покупателя. Отец мог требовать , чтобы сын был продан ему обратно. В таком случае он получал снова власть над ним и мог его вторично продать. Закон двенадцати таблиц разрешает повторять эту продажу до трех раз, но заявляет, что после троекратной продажи сын освобождается наконец от власти отца.

Право суда , которое отец семьи имел над своими домочадцами, было полное, и на его решение не могло быть апелляции. Он мог приговаривать даже к смертной казни, как это делал магистрат города. Никакая власть не имела права изменить его решений. «Муж , - говорит Катон Старший, - судья своей жены, и его власть не имеет границ: он делает, что хочет. Если жена совершила проступок - он ее наказывает; если она выпила вина - он ее приговаривает; если она вступила в связь с другим - он ее убивает» . Такое же право имел он по отношению к детям.

Нужно заметить, что авторитет отца не был произволом. Он основывался на верованиях, которые коренились в глубине душ, и в этих же самых верованиях он находил и себе ограничение. Так, например, отец имел право изгнать сына из семьи, но он в то же время знал, что, если поступить таким образом, род может прекратиться и маны его предков подвергнутся вечному забвению. Он имел право усыновить чужого, но религия запрещала это делать, если у него был родной сын. Он был единственным владельцем имущества; но он не имел права, по крайней мере вначале, отчуждать его. Он мог прогнать свою жену, но при этом ему приходилось решаться порвать религиозную связь, которую брак устанавливал между ним и его женой. Таким образом, религия налагала на отца столько же обязанностей, сколько давала ему прав.

3. Домашний суд

Судебная власть отца не имеет ничего общего с государственными магистратурами: она определяется не законами, а нравами и обычаями. Ее авторитет, представляя собой род домашней цензуры, был чисто нравственный, и ее организация, изменчивая и неопределенная, зависела только от обычая, и никогда не была предметом законодательной регламентации. Эта власть играет руководящую роль и при обручении молодой девушки, и при торжестве совершеннолетия, когда юноша, выходя из-под опеки , надевает тогу мужчины (toga virilis); она является блюстительницей интересов сирот, она сопутствует домовладыке, когда тот судит и наказывает проступки своей жены или детей.

Без сомнения, при всех этих разнообразных обстоятельствах, собрание домочадцев не имело никакой принудительной силы, не опиралось ни на какой авторитет закона: глава семьи, который бы прогнал свою жену, или казнил своего сына, не собрав для суда над ними родных и друзей, или же вопреки их постановлению, не нарушил бы этим никакого закона, но он восстановил бы против себя общественное мнение, подвергся бы порицанию цензора и даже уголовному обвинению в народном собрании, которое, являясь одновременно и законодателем и судьей, может выступить в случае молчания закона на защиту попранной нравственности.
На основании обычая, домашний суд был облечен особой властью по отношению к женщине. Часто государство, без сомнения, для того чтобы избежать скандала, поручало ему привести в исполнение приговор, произнесенный над женщиной общественным судом. Женщина в течение всей своей жизни оставалась подчиненной нравственному авторитету этого семейного совета. Если она находилась под властью отца, этот совет заседал при отце; когда она оставалась сиротой, этот совет оберегал ее нравственные интересы, как опекун - интересы имущественные. Когда она выходила замуж, супруг так же, как и отец, неизменно созывал совет родных жены всякий раз, когда дело шло о суде над нею и о ее наказании.

4. Права женщины в античном мире

С юридической точки зрения, положение женщины в древнем Риме представляется в самых мрачных красках: она лишена всех гарантий, которые по более мягким греческим законам ограждают ее интересы ; она - беззащитная жертва отца или мужа, который имеет над нею право жизни и смерти; ее продают, покупают, приобретают на основании давности владения, она служит предметом иска в суде, как рабыня или как животное; ее бесправие и ее рабство кончаются только вместе с жизнью; от тирании мужа или отца она освобождается только для того, чтобы подпасть тирании родственников.

Но если судить на основании нравов и обычаев, какое место занимает она в общественной жизни, то сцена, так сказать, внезапно меняется на глазах: это уже более не рабыня, беспомощная и угнетенная, это матрона, мать семейства, почитаемая рабами, клиентами и детьми, пользующаяся уважением своего мужа, любимая всеми, хозяйка своего дома; ее влияние проникает даже на площадь народного собрания и в курию сената. Римляне не держали своих женщин в тиши и уединении гинекеев, она появлялась у них и в театрах, и на праздниках, и на пиру: везде ей было почетное место; всякий уступал ей дорогу, даже консул со своими ликторами. Впрочем, ее редко можно было встретить в публичном месте или на общественном собрании: добродетель сделала ее такой же домоседкой, какою гречанка была по принуждению, - ее обычное место было у домашнего очага в атриуме. Этот атриум не был, подобно гинекею, отдаленным помещением, теремом в верхнем этаже дома, убежищем укромным и недоступным. Атриум был центральным помещением в римском жилище, общей залой, в которой сходилось все семейство , где принимались друзья и чужестранцы. Здесь у очага возвышался жертвенник богам-ларам, и вокруг этого святилища стояло все, что было самого драгоценного и почитаемого в семействе: брачная постель, изображения предков, холст и веретено матери семейства, сундук с документами и домашней кассой; все эти сокровища находились под охраной матроны. Она приносила жертву, как и сам домовладыка, богам-ларам, она заведывала домашними занятиями рабов, руководила воспитанием детей, которые долго, до самого юношеского возраста, оставались подчиненными ее надзору и власти; наконец, она разделяла со своим мужем заботу по управлению имуществом и заведованию домашним хозяйством. С той минуты, как новобрачная вступила в атриум своего мужа, она была приобщена ко всем его правам. Это именно выражала собой древняя формула; переступая порог мужнего дома, молодая жена обращалась к нему со следующими словами: «Ubi tu Gaius, ibi ego Gaia -там, где ты хозяин, там я буду хозяйкой». Жена действительно была хозяйкой всего того, над чем муж был хозяином. Каждый в доме, не исключая даже мужа, звал ее domina, (госпожа), и Катон Старший выразил лишь в преувеличенной форме по существу совершенно верное замечание, когда в шутку восклицал: «Везде мужи управляют мужами, а мы, которые управляем всеми мужами, находимся под управлением наших жен».

Влияние женщины проявлялось не только под сенью домашнего очага и в узком кругу семейной жизни. Женщина фигурирует на каждой странице римской истории. Напрасно закон устраняет ее от участия в общественных делах: ее влияние, явное или тайное, сказывается беспрестанно, решая судьбы государств. Можно подумать, что римляне в своих летописях и преданиях нарочно связывали самые славные свои воспоминания с именем какой-нибудь героини; и, если верить традиционной истории, Рим не менее обязан добродетели своих матрон, чем мудрости своих законодателей и мужеству своих воинов. Особенно замечательно, что среди героинь древнего Рима, в противоположность Греции, не было ни одной куртизанки; все это чистые девушки, верные жены, преданные своему долгу матери ; и именно в непоколебимой верности этих женщин их незаметным обязанностям и скромным добродетелям своего пола и заключается все их величие.

Заключение

Изучив и проанализировав литературу по теме данного реферата, мы можем сделать весьма неоднозначные выводы по поводу того, какая на самом деле была отведена роль главе римской семьи или же какое отношение проявлялось к женщине. Это связано с расхождением данных, предложенных в различных источниках. На мой взгляд, наиболее достоверен тот факт, что в каждой семье царствовали свои законы, основанные на нравственности и религии. Они руководили жизнью и поведением римлян, что высоко прославлялось в античной литературе. В каждом времени есть свои преимущества, и я уверена, хотя говорится о принижении роли женщины в обществе, о практически всецелой власти отца и мужа, эти люди жили не менее счастливо, чем современные, их социальный уклад, традиции всего лишь отражали их социальные потребности, и это было их частью.

Московский гуманитарно – экономический институт

Чувашский филиал

Кафедра государственных правовых дисциплин

Р Е Ф Е Р А Т

Дисциплина: Римское право

Тема : Римский брак и римская семья

Выполнил:

студент з/о группы 11 ЮС 6/09

Антонов А.С.

Проверил:

Ижендеев С.А.

Чебоксары, 2011

Римская семья. Агнатическое и когнатическое родство 5

Заключение 17

Введение

От благополучия каждой отдельной семьи зависит благополучие и поступательное развитие общества и государства в целом. Следовательно, роль семьи достаточно велика, и ее нельзя не учитывать при тщательном анализе какой-либо исторической ситуации.

Основной принцип построения римского общества – это опора на элементарную ячейку общества – семью (фамилию). Уже законы XII таблиц отразили наличие в Риме крупных семейных образований с исключительно широкими правами домовладыки (pater familias). Тогда условия быта, состояние сознания людей определяли широкий коллективизм в общественных отношениях и преобладание сильной единоличной власти как в семье, так и в государстве. В раннем Риме семья была не только семейной общностью, но и хозяйствующим субъектом и социальным организмом – четко выраженной ячейкой общества. Правовая самостоятельность личности была ограничена и определялась сословным положением, семейным статусом, состоянием семейной общности.

Целью данного реферата является исследование вопросов, касающихся семьи и брака в древнем Риме. В качестве основного источника публичного и частного права будем обращаться к XII таблицам.

Римская семья. Агнатическое и когнатическое родство

В древнейший период в состав римской семьи (familia) кроме ее главы (pater familias) входили жена, дети, жены сыновей, внуки, правнуки. Семья – это не только совокупность свободных лиц, но и рабов, зависимых, имущества, принадлежащих ее главе.

Глава семьи – домовладыка – обладал широкой личной и имущественной властью в отношении жены и детей: правом жизни и смерти, продажи в рабство и телесных наказаний, изгнания из дома. Он распоряжался семейным имуществом. Против его воли никто не мог ни войти в семью, ни выйти из нее. Только признание отцом новорожденного своим ребенком превращало последнего в члена семьи. Домовладыка был вправе даже выбросить родившегося уродца 1 .

Первоначально власть главы семьи над всеми ее членами обозначалась термином manus – буквально “рука”. Затем стали говорить о власти над женой – manus mariti – и власти над детьми, рожденными в законном браке – patria potestas. Только домовладыка являлся лицом своего права (persona sui juris). Другие же члены семьи были лицами чужого права (personae alieni juris), т.е. лицами, подчиненными pater familias. Все они, будучи подчинены власти одного и того же домовладыки, именовались агнатами (agnati), то есть родичами по власти. Это означало, что за граж­данские правонарушения подвластных отвечал отец. Родство определялось подчинением власти одного и того же домовладыки.

Термином familia обозначались не только агнаты, но и принадлежащие семье рабы, скот и даже вещи неодушевленные. По свидетельству А. Косарева, рабовладельцы стремились как-то привязать раба к дому, даже создать ему некое подобие семьи. 2 В древнейшее время власть paterfamilias над женой и детьми и по существу мало отличалась от его прав на раба. Существенное отличие patria potestas от права собственности на раба проявлялось лишь в момент смерти paterfamilias: право собственности на раба переходило к наследнику paterfamilias в то время, как лица, бывшие in patria potestate, переживали capitis deminutio, которая в данном случае означала не умаление прав, а изменение семейного состояния, заключавшееся для некоторых из членов семьи (для сыновей умершего) даже в приобретении полной правоспособности. 3

Родственники по крови, не входившие в состав семьи, в том числе свободные от власти домовладыки дети, составляли когнатическое родство (cognati). Так, сын, получивший самостоятельность, терял прежнее агнатическое родство и становился когнатом семьи своего отца. Также и дочь, вышедшая замуж, становилась когнаткой своей бывшей семьи, но она, ее дети, приобретали агнатическое родство новой семьи – семьи мужа. По мере ослабления патриархальных устоев семьи все большее фактическое и юридическое значение приобретало когнатическое родство.

Домовладыка был вправе манципировать своих подвластных третьим лицам. За гражданские правонарушения сородичей глава семьи мог продать подвластного ему сына и других лиц чужого права. Единственное ограничение, установленное, по преданию, Ромулом и затем подтвержденное XII таблицами, заключалось в том, что отец под страхом лишения отцовской власти не мог продавать подвластного сына более трех раз. Домовладыка имел право наказывать детей, в отношении которых он обладал правом жизни и смерти. Но в период империи право отца убить подвластного сына уже ограничивается. Государственная власть в лице императора стояла на той позиции, что целью наказания, применяемого домовладыкой, должно быть надлежащее воспитание, принуждение к дисциплине, а не что-либо иное.

Брак

Брак является древнейшим установлением, прошедшим различные фазы развития, но всегда служившим для регулирования половых отношений между мужчинами и женщинами и создания потомства. Эту же функцию брак имел и в римском праве. В общественном мнении и законодательстве идеалом римской семьи был так называемый правильный брак – justum matrimonium (justae nuptiae). Именно брак определял правовое положение детей, рожденных в брачном союзе, имущественное положение супругов, их наследственные права. Правильный брак мог быть заключен между лицами:

управомоченными на вступление в брак;

достигшими половой зрелости;

находящимися в здравом рассудке.

Итак, только посредством правильного (правомерного) брака образуется римская семья. Вообще же под браком следует понимать постоянное сожительство мужчины и женщины с непременного обоюдного согласия. Это было отражено и в определениях брака, содержащихся в римских юридических источниках, например: "Брак – это союз мужа и жены, общность всей жизни, единение божественного и человеческого права". Конечно же, данное Модестином определение брака не соответствовало реальному положению вещей, так как даже в классическую эпоху правоспособность женщины была более ограниченна, чем у мужчины. Основное назначение брака – производить на свет законных детей – наследников имущества отца. Дети, родившиеся в правильном браке, принадлежали к familia мужа и были подвластны ему.

Существовал ряд условий вступления в брак:

согласие будущих супругов и глав их семей;

достижение брачного возраста (четырнадцать лет для мужчины и двенадцать лет для женщины);

обладание jus conubii – той части жизнеспособности римлянина (жениха и невесты), которая позволяла ему вступать в законный брак, образовывать семью (этим правом обладали только римские граждане, но после закона Каракаллы 212 года это ограничение отпало);

несостояние в другом нерасторгнутом браке.

До середины V века до н.э. не разрешались браки между патрициями и плебеями, длительно сохранялось запрещение браков между римскими гражданами и перегринами.

Не разрешались браки также между замужней женщиной, допустившей прелюбодеяние, и ее сообщником; между опекуном и подопечной; между лицами, состоящими в близком родстве.

Браку предшествовало обручение (sponsalia) – взаимное обещание вступить в брак. Такое обещание было не чем иным, как договором между женихом и невестой. В самое раннее время оно не требовало согласия жениха и невесты, позже обручение совершалось с их участием и при их согласии, но, как и прежде, обязательным было согласие на брак pater familias. Невеста приносила своему будущему мужу приданое (dos), а жених делал своей невесте предбрачный дар (donatio ante nuptias). Dos – это та имущественная выгода, которую жена (или pater familias) дает или обещает мужу с целью облегчения бремени семейных затрат. В его состав входит все то, что увеличивает имущество мужа. Обеспечить приданым невесту сначала было моральным долгом pater familias, а потом стало правовой обязанностью отца.

Во времена Юстиниана функцию своеобразного противовеса приданому исполнял подарок мужа жене (donatio propter nuptias), назначением которого было, прежде всего, ее материальное обеспечение в случае смерти мужа. Такой подарок можно было сделать как до брака, так и во время брака, причем во время брака этот подарок оставался в собственности и управлении мужа.

Следует отметить, что как приданое, так и подарок мужа жене исполняли роль стимула к сохранению брака (или, во всяком случае, к тому, чтобы не быть виновным в его прекращении). Так, если брак прекращался вследствие смерти или вины мужа, приданое и подарок мужа оставались у жены. То и другое имело в римском праве специальную и детальную регламентацию.

В постклассический период при помолвке вносился задаток. По преторскому праву нарушение sponsaliа влекло за собой infamia (бесчестье) и ограничение права выступать в суде в качестве представителя чужих интересов. В период поздней империи под влиянием христианства сторона, нарушившая sponsaliа, обязана была возвратить задаток, а в случае нарушения со стороны невесты она или ее отец возвращали задаток в четвертном размере.

Брак cum manu . Принято различать брак с мужней властью - cum manu - и брак без мужней власти – sine manu. В первом случае жена целиком подпадала под безусловную власть мужа. В древнейшую эпоху правосубъектность жены всецело поглощалась правосубъектностью мужа, почему древнейший римский брак и назывался matrimonium cum manu mariti (кратко - cum manu).

Муж обязан был оказывать жене покровительство, нес материальные издержки семейной жизни. Если муж не находился под властью отца, то осуществлял власть домовладыки с правом истребовать жену, покинувшую дом, наложить на нее любое наказание, продать в кабалу и наказать (включительно до лишения жизни). Муж распоряжался имуществом, приобретенным женой, даже полученным ею от отца. Под его властью находились и дети.

Жена, вступая в брак, получала статус persona aliena juris и занимала в семье положение дочери по отношению к мужу, а в отношении своих детей была старшей сестрой. Лишь после смерти мужа наравне с детьми она могла наследовать семейное имущество. Вступая в брак, она полностью и навсегда выпадала из семьи своего отца, разрывала связи с отцовской семьей, подпадала под такую же власть мужа, под какой оказывались и дети, рожденные ею в браке. Идея безграничной мужней власти пронизывала не только личные, но и имущественные отношения супругов. Современного нам понятия общесупружеского имущества древнейшее римское право не знало. В семье был только один субъект имущественных прав – муж, которому принадлежало имущество, не только нажитое в браке, но и ранее составлявшее собственность жены, а также подаренное ей отцом по случаю выхода замуж (dos). При браке cum manu приданое (dos) не различалось как особое, самостоятельное имущество, которое подлежало возврату по прекращении брака. Кстати, жена лишена была права требовать развода. Только муж мог дать ей развод. В качестве поводов к разводу источники называют отравление детей, кражу или подделку ключей от винного погреба и прелюбодеяние.

В то же время на жене, матери лежало воспитание детей, она являлась хозяйкой дома и хранительницей семейного очага. Ее моральное, социальное и политическое значение в семье и римском обществе неуклонно возрастало.

И, наконец, о способах заключения брака. Брак cum manu мог быть заключен в следующих трех формах. Первая форма (confarreatio) – при по­средстве религиозного обряда. В присутствии жрецов и десяти свидетелей брачующиеся приносили жертву Юпи­теру, совершали ритуальные действия и вкушали особый хлеб. Вторая форма состояла в совершении обряда mancipatio, который первоначально, вероятнее все­го, означал реальную куплю-продажу невесты, а позже – это всего лишь фикция продажи и форма установления брачных уз. Наконец, третья форма брака – по давности (usus). При годичном непрерывном осуществлении бра­ка он приобретал юридическое значение. Но жена могла избегнуть установления над собой власти мужа, если проводила три ночи подряд вне его дома. Такое могло повторяться ежегодно и, по существу, вело к установле­нию особой, "неправильной" формы брака (sine manu), при котором власть мужа не устанавливалась над личностью и имуществом жены.

Кроме рода глубокая римская древность знала еще семью. Институт familia Romana был в республиканскую и императорскую эпохи основной социальной ячейкой, тесно связанной с развивавшейся и утверждавшейся частной собственностью, и потому находился под пристальным вниманием римских юристов. Благодаря их свидетельствам современные ученые получили в свое распоряжение богатый материал. Историки права подробно описали структуру и функции римской фамилии.

Первым из специалистов по истории Рима восстановил из обломков рассказов античных авторов и юридических памятников римскую фамилию как патриархальную семью Т. Моммзен. Но он рассматривал ее в качестве элемента государственной эпохи и на самых ранних ступенях истории видел в семейных общинах зачатки государственного устройства. И. Марквардт очень подробно охарактеризовал в «Справочнике римских древностей» (где семье посвящен особый, 7-й том) структуру семьи и юридическое положение ее главы - pater familias, а также находившихся в его власти жены - in manu, детей - in patria potestate, рабов - in dominicia potestate.

В более новое время римская семья вызвала специальный интерес Р. Парибени. Но он сосредоточил свое внимание на нравственных устоях, выгодно отличающих ее, по его мнению, от семьи у других, в том числе индоевропейских народов. В изображении Р. Парибени familia Romana выглядит идеализированно как основа человеческих добродетелей. Одновременно с этой книгой писался многотомный труд К.У. Веструпа. Он занимает особое место в историографии проблемы. Его источниками являются не только античная традиция и юридические памятники, но и обширный материал по этнографии древних и современных первобытных народов. Однако этим значение труда Веструпа не ограничивается. Римская фамилия исследуется им многосторонне - как проявление общности культа, общности собственности и отцовской власти - patria potestas. Важно и то, что Веструп рассмотрел римскую фамилию исторически, в развитии, выявляя первоначальные древние ядра в более поздних юридических формулах, характеризовавших семью эпохи классического римского права.

Будучи ученым идеалистического мировоззрения, Веструп считает первичным, конституирующим фактором римской фамилии общность культа и сакральную солидарность поколений. Он выступает против идеи И. Бахофена о матриархате как об универсальной стадии развития человечества и против понимания матриархата как строя, в котором женщина занимала господствующее положение. Вместе с тем он признает наличие матрилинейной системы родства как следствие промискуитета, однако категорически относит эти явления к неиндоевропейским народам. Этот тезис, разумеется, принять нельзя, потому что он неоднократно опровергнут современными исследованиями, показавшими единство развития человеческого общества независимо от этнической принадлежности людей. Но конкретное изучение Веструпом римской семьи с отцовским правом заслуживает внимания. Прежде всего следует отметить его анализ семейной собственности в раннем римском праве, чему посвящен весь II том его монографии. Веструп высказывается Б пользу того, что первоначально существовала общая римская земля и куриальная или гентильная собственность на землю. Частная же земельная собственность появилась только при Сервии Туллии, а утвердилась ко времени законов XII таблиц. Развитие отношений собственности Веструп связывает с экономическими и географическими условиями, а носительницей этих отношений считает семью. Пользуясь сравнительным методом, он показывает, что у германских и славянских племен зерновое хозяйство и просторы полей обусловили длительное существование общей собственности на землю, в то время как отдельная семья оказывалась собственником урожая. В противоположность этому в южных странах (Греции и Италии) культивировалось виноградарство и разведение олив. Это требовало закрепления участков на длительное время за одними и теми же семьями. В этих условиях стало воплощаться право частной собственности индивидуальной семьи - domus.

Встречающийся у античных авторов термин heredium, т. е. ргаеdium parvulum, Веструп и считает обозначением наследуемой семейной собственности, тогда как земля, выделенная из ager отдельным семьям, вероятно, первоначально по истечении какого-то срока возвращалась в общину (курию или gens) для перераспределения. Веструп высказывает очень важное замечание: в противоположность pecunia, богатству семьи, произведенному личным трудом ее членов, т. е. имуществу, которым pater familias распоряжался свободно, heredium как базис семьи был первоначально неотчуждаемым патримонием. В раннем римском праве этот последний обычно фигурирует в термине ercto non cito. Исследователь не согласен с часто встречающимся пониманием этого выражения как «наследуемая, или наследственная собственность». Такой перевод зиждется на этимологии erctum<(h)erectum, связанной с heres (наследник) или, может быть, herus(?) (господин), что он считает неудовлетворительным. Citum

Веструп учитывает и другие попытки интерпретации упомянутого выражения. (H)erectum связывали не с heres, а с (h)ercisci и в таком случае также объясняли как «нечто деленное», или раздел (наследства). Глагол же ciere можно переводить, принимая во внимание словоупотребление Цицерона, не только словом «двигать», но и «требовать». Тогда erctum citum должно означать «требуемый раздел [наследства]», a erctum non citum - «не требуемый раздел [наследства]», или неразделенное имущество семьи. Эта формула, по мысли Веструпа, предполагает, что первоначально существовало неразделенное или нераздельное фамильное имущество. Такой вывод представляется нам вполне правомерным и очень важным.

Еще одно доказательство существования первичной нераздельной семейной собственности Веструп видит во фрагменте рукописи «Институций» Гая (III, 154). Эта рукопись датируется IV или началом V в. Стало быть, она древнее известного варианта «Институций» с Веронского палимпсеста. Но она и полнее его. В новом фрагменте имеются дополнительные сведения, касающиеся сообществ (societates), учитываемых римским правом. Там упоминается один древний вид сообщества, которое состояло из наследников (sui heredes) умершего главы семьи, обладавших общей собственностью (ercto non cito). Затем Веструп приводит еще один аргумент: в законах XII таблиц (V, 10) признается право возбуждать иск с требованием о разделе наследства (actio familiae erciscundae) после смерти отца семейства. Из этого закона действительно вытекает, что ранее такие иски не практиковались, т. е. наследство между сонаследниками не делилось. Наконец, исследователь обращает особое внимание на то место из Дигест (XXVIII, 2, 11), где говорится, что некогда сыновья дома (sui heredes) еще при жизни главы семьи были своего рода совладельцами фамильной собственности, так что после смерти последнего переход собственности из рук в руки не осуществлялся, а она как бы продолжала свое существование (continuatio dominii). Перемена заключалась лишь в том, что сын принимал на себя действительное руководство семейным имуществом, фамильной собственностью. Это наблюдение кажется нам очень существенным. Оно бросает свет на положение pater familias в глубокой древности, свидетельствует о том, что в давние времена он не мог деспотическим образом распоряжаться имуществом, характеризуемым термином familia. Слово это, как известно, многозначно. В самом деле, в Дигестах (L, 16, 195, § 1) говорится, что под ним понимаются и имущество (res), и люди (personae), как происходящие из того же дома (т. е. жена) и того же рода (т. е. дети, внуки), так и рабы. Согласно Павлу Диакону (Famili), само слово familia происходит от оскского famel, что соответствует латинскому servus (раб). Если даже зависимость слов обратная, она не зачеркивает принадлежности рабов семье. При сопоставлении данных о societates и об иске о разделе наследства можно сказать, что в ранний период деспотической власти pater familias над членами семьи еще не существовало. Подчеркнем, что этот тезис Веструпа имеет большое значение для характеристики ранней римской familia, а вместе с тем и всего общества.

Важное место в ряде работ, трактующих проблему римской фамилии, занимают не раз упоминавшиеся труды П. Де Франчиши, хотя этой проблеме специально они и не посвящены. Как уже говорилось выше, Де Франчиши не видит принципиальной разницы между большой и малой, индивидуальной семьей, поскольку в Риме обе они имеют аналогичную структуру и патриархальный характер. В этом пункте он возражает Ф. Де Мартино , который совершенно справедливо считает малую семью более поздним семейным видом, связанным с более интенсивным типом экономики. Де Франчиши обратил особое внимание на культ предков и празднество Паренталий. Поскольку, согласно Фесту, по юридическим нормам parens - не только отец, но и дед, и прадед, что получило живое подтверждение в надписи (CIL, IV, 1679) «habeas propitios deos tuos tres», исследователь пришел к выводу, что di parentes для римлян ограничивались тремя поколениями (отец, дед, прадед), хотя почитали и более далеких предков. Отсюда Де Франчиши сделал остроумное заключение о том, что критерий трех поколений должен был определять и группу ближайших родственников среди живых, т. е. familia, составлявшую группу агнатов. Заметим, что естественной границей familia действительно были 3-4 поколения и, вероятно, именно это «земное» обстоятельство и создало представление об особо близких отеческих богах из трех восходящих генераций. Но сам по себе факт почитания di parentes в составе отца, деда и прадеда, отмеченный Де Франчиши, существен. Важно и еще одно его наблюдение, а именно в римском религиозном календаре вслед за Паренталиями стоял день, посвященный Харистии, относящийся к культу мертвых, в котором, согласно Валерию Максиму (II, 1, 8), принимали участие только когнаты и свойственники. Отсюда ученый сделал закономерный вывод, что культ мертвых принимал во внимание когнатскую группу, так сказать «sobrino terms», т. е. включая шестую степень родства по боковой линии. Таким образом, Де Франчиши пришел к выводу, что агнатская группа из 3 поколений почитала di parentes, как и когнатская вплоть до 6-й степени. Иными словами, каждая из групп обладала определенными границами. Нам хотелось бы подчеркнуть важность этого вывода, потому что он позволяет вычленить две структурные единицы в римском обществе.

Попытка реконструировать раннюю римскую фамилию принадлежит Д. Лотце. Он не соглашается с Де Франчиши, не видящим разницы между индивидуальной и большой патриархальной семьей. Д. Лотце справедливо рассматривает раннюю familia Romana как патриархальную семью, охватывающую женатых сыновей и даже внуков с детьми и женами, подчиненных patria potestas единого господина. Однако Д. Лотце возражает против возможности понимать этот римский институт как домовую общину, в которой объединены равноправные родственники по боковой линии; т. е. как некий фратриархат. В этом пункте он полемизирует с Г. Броджини, который в своих рассуждениях основывается на упомянутом новом фрагменте «Институций» Гая (III, 154). Нельзя не согласиться с Лотце и в том, что сравнение римского консорция с ирландской fine, которое проводит Броджини, правомерно лишь в определенных пределах. В то время как у ирландцев в большой семье главой является один из братьев, в римском объединении братьев все они равны, и каждый из них, становясь pater familias, получает равную долю наследства. Таким образом, вывод Лотце, что римская большая семья, как правило, обходилась без родственников по боковой линии, заслуживает безусловного признания.

В последнее время появилась еще одна специальная работа, посвященная римской семье. Она принадлежит перу известного лингвиста Эмилио Перуцци . Труд Перуцци интересен прежде всего тем, что в нем рассматривается как раз начало царской эпохи. Автор исходит из того, что ономастическая система связана с социальной структурой, поэтому он изучает римские собственные имена. У известных по античной традиции римлян альбанского, т. е. латинского, происхождения он находит одно имя. Двучленные имена, по его мнению, принадлежат сабинам, так что Прокул Юлий или Меттий Фуфетий, люди альбанского рода, являются примером сабинского культурного влияния. Введение третьего имени, т. е. когномена, Перуцци объясняет ограниченным числом личных имен (praenomina) у древнейших римлян, приводившим к множеству тезок. Ради удобства и во избежание путаницы человеку и придали дополнительный обозначающий его элемент.. Такая интерпретация не кажется достаточной. Ведь когномен стал передаваться по наследству, т. е. закреплялся за ближайшими потомками. Известно, что в более позднее время когномен обозначал ветвь рода, или фамилию, в то время как для обозначения особо отличившегося человека использовался четвертый компонент имени, обычно в виде прилагательного. Но это личное прозвище уже детям не передавалось, оставаясь отличительной особенностью одного человека.

Т. Моммзен отмечал, что утвердившиеся за целым домом, т. е. за родственной ветвью, когномены теряются во тьме веков, но не могут относиться к самой глубокой древности. Он связывает этот институт с процессом колонизации, при котором часть рода выселялась и должна была получить особое обозначение. Древнейшими носителями когноменов исследователь называет патрициев - Корнелиев, с ответвлениями - Малугипенсы, Сципионы, Коссы, Суллы и т. д. Самые ранние когномены, таким образом, появляются в IV в. от основания Рима.

Закрепление когномена за последующими поколениями прямых родственников по нисходящей линии означало обособление всей этой родственной группы, т. е. фамилии. Поэтому появление наследуемых когноменов отражает важный факт в истории римского общества. Как видно из данных нарративных источников и из наблюдения Моммзена над фастами, когномены несвойственны царской эпохе. И это обстоятельство кажется нам очень существенным. Оно проливает свет на положение familia внутри gens: она роду еще не противопоставлена, хотя уже и обозначилась как важная его ячейка. Все сказанное позволяет считать появление когноменов не столько фактом, указывающим на численный рост римского населения, как можно вывести из упомянутого замечания Э. Перуцци, сколько показателем социально-политического развития Рима.

Далее, изучая римские имена, Э. Перуцци выдвинул тезис о том, что nomen в раннюю эпоху был связан с familia, а не с gens, и указывал на принадлежность к семье, а не к роду. Вообще, по его мнению, римская ономастика, в которой проглядывает определенная социальная структура, развивалась в направлении, прямо противоположном тому, которое предполагается для общества. Исходя из такого утверждения, можно заключить, что familia предшествовала роду, с чем согласиться нельзя.

Итак, в науке сделано много для реконструкции римской фамилии в раннюю эпоху, включая и царский период. Но единство мнений даже по таким кардинальным вопросам, как характер ее - малая или большая, если большая, то типа фратриархата или во главе с pater, старшим родственником по прямой линии, - еще не достигнуто. К тому же в большинстве трудов, исключая Э. Перуцци, специально фамилия на уровне начала царского Рима не рассмотрена. Между тем наши источники содержат материал, позволяющий остановиться именно на времени первых царей. И важно сопоставить эти данные с тем, что можно почерпнуть из более поздних юридических источников.

Сначала следует остановиться на личном, так сказать, составе семьи (personae). Об этом сообщают Дигесты (50, 16, 195, § 1) со ссылкой на законы XII таблиц. Последнее обстоятельство имеет существенное значение, потому что тем самым восстанавливается характер семьи раннереспубликанского времени. В § 2 перечисляются члены семьи proprio iure. Их много (plures), все они находятся под властью одного главы семьи либо по природе, либо на основании права. Во главе семьи - pater familias, входят в нее - mater familias, их сыновья с детьми, т. е. внуками и внучками, и дочери. Это перечисление кончается словом «deinceps», значит, ряд может быть продолжен и дальше, по крайней мере вплоть до правнуков. Причем дети и внуки могут быть и усыновленные. Это следует из Веронских схолий к «Энеиде» Вергилия (I, 237): «Родитель (genitor) - лучше, чем отец (pater), потому что отцом [человек] становится и по адоптации, а родителем является не иначе, как тот, кто порождает». В Дигестах (50, 16, 51) указывается, что под словом «parens» понимаются не только отец (pater), но и дед с бабкой, и прадед с прабабкой, и все следующие по восходящей линии. На этом положении зиждется и определение Феста, которое он дает слову «parens»: «В обыденной жизни так называются отец или мать, но юристы считают, что этим именем называются и дед с прадедом, и бабка с прабабкой». Несомненно, эти тексты, дающие представление о явлениях и понятиях, возникших в глубочайшей древности, свидетельствуют о многоколенности и обширности римской фамилии.

Важной частью традиции о первоначальном Риме являются царские законы. Как нами уже отмечалось, теперь на смену полному отрицанию их историчности гиперкритиками в науке утверждается отношение к ним как к достоверным в своей основе, по крайней мере как к восходящим к подлинным установлениям

царей. Разделяя такую точку зрения, необходимо остановиться на этом пласте древнейших свидетельств о деятельности первых правителей в Риме.Значительная часть Ромуловых законов касается семейных дел. Уже сам этот факт говорит о значимости фамилии в обществе. У Феста (plorare) в довольно-таки испорченном тексте значится, что один из законов Ромула и Тация касался наказания молодухи. В законе говорится о наказании по всей видимости за нарушение семейных норм, потому что виновная приносится в жертву отчим богам (dus parentum).Так как этот закон упоминается Фестом как бы в тематической подборке, т е наряду с установлением, приписываемом Сервию Туллию, о посвящении тем же богам сына или внука (puer), оскорбившего отца так, что он заплакал, можно думать, что и прегрешение невестки было аналогичным. Приведенный закон явно свидетельствует в пользу того, что семья была патриархальной с подчинением младших старшим.Но этого мало. Поскольку Фест употребляет слово «nurus», что означает и жену сына, и жену внука или правнука в равной степени (Dig. L, 16, 50), текст служит дополнительным аргументом в пользу большесемейного характера римской familia Косвенно на многочисленность членов семьи Тация, указывает участие его домочадцев, правда, вместе с родичами в разбойничьем нападении на лавинийских послов (Plut, R , XXIII).

Позволительно в интересующей нас связи привлечь также данные традиции о Нуме. Он был четвертым сыном у отца и, женившись на Татии, оставался в доме своего престарелого родителя (Plut., N., 3). По одной из версий, переданной Дионисием (II, 76) и Плутархом (N., 21, 1-3), у Нумы от двух браков были дочь Помпилия и четверо сыновей - Помпон, Пин, Кальп и Мамерк. Таким образом, семья была многодетной, и никаких намеков на то, что уже при Нуме она распалась на малые, нет. Можно думать, что распад этот произошел значительно позже, спустя несколько поколений. Ведь и республиканское время знало примеры больших патриархальных семей с неразделенной собственностью и общим хозяйством. Во II в., до н. э. это, видимо, было уже редкостью, потому что об одном и том же случае, а именно о семье Элиев, упоминают два автора. Правда, оба они приводят эту семью как достойный подражания пример родственной дружбы, в которой не было раздоров из-за наследства. Тем не менее факты, переданные и Плутархом (Aem. Paul., V), и Валерием Максимом (IV, 4, 8), свидетельствуют о том, что Элии, которых было 16 человек, жили все вместе в одном тесном домике со своим многочисленным потомством, совместно владели небольшим поместьем в Вейентской области, имели одно почетное место на представлениях в Большом цирке и во Фламиниевом. Известно, что за одним из этих Элиев была замужем дочь Эмилия Павла, двукратного консула и дважды триумфатора, не стыдясь, по замечанию Плутарха, бедности своего мужа.

Аналогию такой большой семье, включающей в себя 16 глав малых семей, нашел Ламберт в ирландской fine. Этот организм заключал в себе 4 группы родственников, т. е. 4 поколения, начиная от некоего главы семьи, его отца, его деда и прадеда. Fine владела определенной величины участком земли - baile. Каждая из четырех групп,составлявших fine, распоряжалась 1/4 baile, которая называлась tate (около 16 или 32 га в зависимости от качества и расположения земли), а также 1/4 частью дома. Каждая четверть дома, в свою очередь, делилась на 4 части в соответствии с четырьмя поколениями составлявших ее потомков. Таким образом, под общей крышей и вокруг одного очага собиралось 16 семей. Ламберт вслед за Юбером переводит слово fine французскими словами famille и maison, поскольку fine занимала одно большое укрепленное каменной оградой жилище (treb), являющееся приютом и средоточием 16 menage, т. е. хозяйств. Значит, Ламберт понимает fine как большую семью, в которой, однако, уже кристаллизуются меньшие семьи, обрабатывающие каждая свой участок tate. Иными словами, ирландский вариант представляет собой, скорее, группу близкородственных семей с выделением земельных владений в пользование входящих в нее меньших семей, или большую патриархальную семью уже без полного производственного единства, т. е. начало патронимии.

Что же касается римских Элиев, то они были лишь одним из фрагментов рода, лишь одной его ветвью, потому что один член этой семьи, как раз женившийся на дочери Эмилия Павла, был Элий Туберон. Он носил особый когномен, в то время как в Риме жили Элии Петы, Ламии и др. Самыми знатными были Петы, потому что именно они, согласно Фастам, занимали в IV - начале II в. до н. э. консульскую должность (в 337, 286, 201, 198 гг. до н. э.). Что касается ветви Туберонов, то она хоть и считалась уважаемой, но жила бедно и высших магистратур не достигала. В отличие от ирландцев, Элии пережиточно сохраняли даже во II в. до н. э. тип классической большесемейной общины с общностью производства и потребления, т. е. отражали более архаическую ее ступень. И их пример с еще большим правом, чем ирландский, может быть использован для реконструкции социального строя древнейшего Рима. Таким образом, большесемейный быт Элиев может быть проецирован в начало царской эпохи.

Кроме закона о наказании невестки, о чем речь шла выше, традиция относит к Ромулу еще три закона. Один из них устанавливает брак типа confarreatio и положение жены как хозяйки дома и наследницы мужа наряду с детьми. Согласно этому же закону прегрешившую жену судит муж совместно с родичами. В качестве преступлений, которые карались смертью, наши источники называют питье вина, что влечет потерю добродетели (Dionys., II, 25; Plin., N. Н., XIV, 3, 89; Serv. Aen., I, 737). Confarreatio, судя по применению ячменя в этом виде заключения брака, - очень древняя норма. Интересно, что Гай (I, 112), описывая такой обряд бракосочетания, упоминает десятерых свидетелей. По остроумному предположению Дж. Франчози , это были по пять свидетелей от каждого из двух экзогамных родов, откуда происходят брачующиеся. Примечательно, что в этом древнейшем браке жена определяется наследницей. Если в поздней редакции юридического памятника достоинство жены несколько преувеличено, все-таки она не выглядит домашней рабыней, а муж не кажется полновластным деспотом. Судьбу безнравственной жены решает не один муж, но вместе с членами рода. Это дает дополнительное основание полагать, что семья была и осознавалась именно как ячейка рода.

По второму закону, переданному Плутархом (R., XXII), Ромул запретил жене оставлять своего мужа и одновременно запретил продавать жену под страхом принесения поступившего таким образом мужа в жертву подземным богам. Этот закон позволяет считать, что семья в обществе четко обозначена и царь стремится укрепить ее, в частности, лишая женщину свободы распоряжения своей судьбой. Но и права мужа на нее, как и в предыдущем случае, не безграничны. Превышение власти над женой карается смертью.

По третьему закону, о котором упоминалось в другой связи, ограничивалось убийство детей, доживших до 3-х лет, кроме явных уродцев, что удостоверялось опять-таки свидетельством пятерых, на сей раз соседей (Dionys., II, 15). Это обусловливалось не только возросшим уровнем производительных сил, о чем мы говорили, но и свидетельствовало о контроле за развитием семьи со стороны правителя формирующейся римской общины. Значит, и это установление подтверждает отсутствие неограниченной patria potestas. Упоминание в законе соседей тоже знаменательно, поскольку показывает значение семьи не только в рамках родовой общины, но и в поселении соседского типа.

Таким образом, Ромуловы законы, т. е. восходящие к аутентичным установлениям тексты, а не только аналогии дают возможность представить римскую фамилию второй половины VIII в. до н. э. не как индивидуальную семью, а как большую, многоколенную патриархальную домовую общину, или семью с отнюдь не столь неограниченной властью pater familias, как впоследствии. И этому не противоречат археологические материалы, т. е. следы хижин того времени на Палатине. Пусть это - небольшие жилища, примерно в 30 кв.м, но они расположены поблизости друг от друга. К тому же условия местности не позволяли строить обширные дома. Этнографические данные тоже говорят о том, что вся большая семья далеко не всегда живет под одной крышей .

Рассмотрим теперь законы Нумы, касающиеся familia. Их насчитывается четыре.

Дионисий (II, 27) сообщает об эмансипации сына после троекратной его продажи отцом ex arcaiV, т. е. с незапамятных времен. Эта норма была потом зафиксирована в законах XII таблиц (IV, 2). В том же тексте Дионисия говорится, что Нума издал закон, запрещавший продажу женатого сына. Аналогичный закон приписан Нуме и Плутархом (N., XVII). Рим первых царей уже знал рабство. Общество уже было отягощено имущественным неравенством, поэтому продажа жены, о чем мы уже упоминали ранее, или сына не представляется невероятной. Но троекратная продажа сына предполагает более глубокие различия в экономическом отношении среди римлян, чем это мыслимо в начале царского времени, поэтому «незапамятные времена» не обязательно должны относиться к концу VIII-началу VII в. до н. э. Однако упоминание этой меры, вероятно, не случайно наряду с законами второго царя. Все перечисленные здесь установления, как кажется, говорят не об органичении власти pater familias, а об отсутствии у него еще неограниченной власти.

С именем Нумы связывается еще один закон, о котором рассказывает Павел Диакон под словом «Pelices». В нем запрещалось наложнице прикасаться к алтарю Юноны. За несоблюдение запрета нарушительница должна была принести в жертву богине овечку. Эпитоматор объясняет, что pelices назывались собственно те, кто выходил замуж за женатого мужчину. Это любопытное свидетельство, позволяющее говорить о фактическом многоженстве, т. е. пережитке группового брака в правление первых царей. Воспоминание о такого рода брачных отношениях у римлян содержится у Плутарха в Сопоставлении Ликурга и Нумы (III). Писатель говорит там, что «хотя общность (koinwnia) жен и детей разумно и на благо государству изгнала чувство ревности» и в Риме, и в Спарте, все же эти законодатели по-разному решали вопрос об отношении мужа с женой. В Спарте допускалось практически многомужество, в Риме же муж мог уступать свою жену ради рождения детей другим мужчинам, но выдавая ее замуж, а не оставляя в своем доме. В сравнении с законом Ромула, запрещавшим жене покидать своего супруга, можно вывести такое заключение: пережитки групповых брачных отношений еще существовали, но оба правителя пытались ограничить их действие, укрепляя тем самым патриархальную семью.

Такое представление о семейной ситуации в Риме в ту далекую пору до известной степени может быть подтверждено свидетельством Авла Геллия (XXIII, 1, 9), почти дословно повторенным Макробием (Sat., I, 6, 19). Геллий, ссылаясь на Катона, сообщает, что издревле в Риме существовал обычай, по которому сенаторы брали с собой на заседания сыновей отроческого возраста (praetextati filii). О сенатских дебатах до вынесения постановления рассказывать никому не полагалось. Однако мать отрока Папирия выведала у него, что на заседании обсуждается вопрос о том, что для государства полезнее, чтобы один имел двух жен или чтобы одна была женой двоих. Узнав об этом, любопытная женщина тотчас сделала эту сенатскую тайну достоянием всех матрон. Матроны особенно ужаснулись от перспективы стать женами сразу двух мужчин и отправились с мольбами в курию. Сын Папирия получил после этого прозвище Претекстата, а детей перестали допускать с отцами в сенат.

Ссылка на Катона устанавливает terminus ante quern и позволяет датировать сенагские дебаты эпохой Ранней республики. Но примечателен сам предмет обсуждений. Значит, даже в то время, которое известно как время расцвета большой моногамной семьи с всевластием отца, в принципе допускалась возможность как полигамии, так и полиандрии, не нашедшая, правда, законодательного подтверждения. Тем более подобные явления возможны и для раннецарской эпохи.

Источники позволяют полагать существование пережитков и других примитивных форм семейно-брачных отношений. Они привлекли к себе внимание современных исследователей. Эрика Магер-Пирнат выявила в саге о Горациях и Куриациях очень древнюю версию, которую не принял во внимание Ливий, говоривший о Горации только как о сестре римских героев и как о невесте одного из альбанцев. У Дионисия отмечено, что Горации и Куриации были родственниками, потому что их матери были сестрами. У Зонары и у Колумеллы, независимо от Дионисия, говорится только о родстве участников турнира. Мотив родства, по справедливому мнению исследовательницы, отражает очень древний пласт первобытных отношений у латинян. Материал, свидетельствующий о бытовавших в раннем Лациуме браках между близкими родственниками, подробно собран и проанализирован Дж. Франчози . Остатки явлений, свойственных глубокой первобытности, исследователь не без основания видит в легенде, зафиксированной псевдо-Плутархом (N., 22), о некоей Валерии из Тускула, охваченной нечестивой страстью к собственному отцу, в сообщениях Дионисия и Плутарха об Амулии и Рее-Сильвии. К другому, тоже очень древнему слою брачных норм относится помолвка Лавинии с Турном, который приходился, по наиболее распространенной версии, племянником Амате, супруге Латина (значит, Лавиния и Турн были кузенами по материнской линии); помолвка Горации с Куриацием и брак дочерей Сервия Туллия с сыновьями сестры его жены Тарквинии, дочери Тарквиния Приска. Все эти случаи говорят о брачных союзах между кузенами с материнской стороны и правомерно расцениваются Франчози как следы отношений, бытовавших до создания экзогамных брачных классов, в то время как эпизод похищения сабинянок свидетельствует об обычае обмена невестами, т. е. включается в известную этнографам картину дуальных экзогамных систем.

Как видно из приведенных данных традиции, рассматриваемому периоду свойственны такие пережитки раннеродового общества, как оценка матрилинейного родства в качестве особо близкого и значимого. Об этом можно судить по реакции Аматы на отказ Турну выдать за него Лавинию (Амата с горя сошла с ума), по предпочтительности в семье Сервия Туллия браков царских дочерей с их двоюродными братьями с материнской стороны, а также по отмеченному уже факту мести за обесчещенную Лукрецию со стороны ее брата, а не мужа.

Следы подобных представлений встречаются в Риме и в более позднее время. Примером их может служить история Цецилии, жены Метелла, рассказанная Валерием Максимом (I, 5, 4). Именно она, а не ее сестра, по древнему обычаю (more prisco), вопрошала богов о знамении относительно замужества для дочери последней, т. е. для своей племянницы. Цецилия была настолько озабочена судьбой девушки, вошедшей в брачный возраст, что сказала о готовности уступить ей собственного мужа. Слова, продиктованные нежной любовью к сестриной дочери, оказались не напрасными. Вскоре, как только Цецилия умерла, Метелл женился на ее племяннице.

Другим убедительным примером являются Матралии. Они празднуются в честь Матер Матуты, отождествленной с Ино-Левкотеей (Ov., F., VI, 479-506; Plut. Cam., V). В ритуале празднества исполняется обряд, по которому женщины обнимают детей своих сестер вместо своих собственных (Plut., Cam., V; Qu est Rom, 17). У Овидия (F., VI, 559-562) это объясняется тем, что Ино оказалась полезнее Вакху, т. е. своему племяннику по сестре Семеле, чем своим детям. Особо тесная связь тетки по матери с племянниками - рудимент той фазы общественного развития, когда даже патриархальный род и большая семья еще не оформились и действовали групповые браки.

В республиканское время род, пусть в трансформированном виде, был экзогамным, что позволяет проецировать брачный запрет внутри gens в глубь царской эпохи. Вместе с тем мы знаем, что поздние юридические памятники декларировали запрет на браки до 7-й когнатской степени. Следовательно, если родственники за 7-й степенью не выпадали из рода, он фактически не был полностью экзогамным. Пережитки группового брака, о которых мы упоминали выше, позволяют полагать, что граница брачных отношений, т. е. 6-7-я степень родственной близости, вполне могла быть определена именно в первоначальном Риме, В условиях существования пережитков более примитивных форм она была явлением социального прогресса.

Из уже рассмотренного нами «Сопоставления» Нумы и Ликурга у Плутарха выявляется еще одно установление Нумы относительно. семьи. Римский царь, в отличие от спартанского законодателя, предоставлял родителям свободу воспитывать детей, как кому вздумается. Отец мог по своему усмотрению направить сына на занятия земледельца, медика, флейтиста и т. д. Плутарх осуждает такой порядок, считая его основой непрочности. Однако сквозь морализирования Плутарха просвечивает определенная черта, свойственная римской семье начала правления царей: она самостоятельнее, чем спартанская в рамках более широких социальных общностей, прежде всего в рамках рода.

Бросает свет на состояние фамилии в Риме при Нуме еще один» числившийся за этим царем закон. Согласно комментатору Вергилия Сервию (Ecl., 4, 43), в законах Нумы предусматривалось наказание за непредумышленное убийство. Оно состояло в том, что виновный должен был дать в народном собрании барана за убитого человека его агнатам. Это сообщение интересно с различных точек зрения. Оно показывает прогресс Рима того времени в разных аспектах его бытия - ограничения кровной мести, которая была еще в ходу при Ромуле, как это видно из эпизода раздора Тита Тация с жителями Лавиния, а также развития юридической мысли, т. е. выделения непредумышленного убийства. Вместе с тем комментарий Сервия примечателен и упоминанием агнатов. Сам по себе термин, как это обнаруживается при чтении юридических текстов законов XII таблиц, «Институций» Гая или текстов, помещенных в «Дигестах», всегда сопровождает отношения, складывающиеся внутри семьи либо между близкородственными семьями, и употребляется в связи с наследованием семейного имущества. В данном случае речь идет о возмещении, точнее о пене за убийство, которая поступила не в род, а в семью, что свидетельствует о росте ее удельного веса.

Итак, несмотря на отрывочность и беглость сообщений античных авторов, можно все-таки составить довольно целостное представление о римской фамилии в начале царской эпохи, подкрепляемое этнографическими и историческими аналогиями.

Семья исследуемого времени была большой домовой общиной, входившей составной частью в родовую общину, gens, т. е. была общиной низшего порядка, включавшейся в гентильную общину более высокого порядка. Основой как фамилии, так и gens были коллективное владение или собственность на главное средство производства, землю, при том, что семья получала земельный участок от gens. Цементирующим элементом обеих общностей был совместный труд, в gens прежде всего воинский, а в семье - производительный. Совместным в семье было и потребление. Римская фамилия существовала, вероятно, и в форме консорция братьев с их потомками, но преимущественно в качестве того семейного типа,какой получил в науке наименование отцовской семьи . Эта большая-семья состояла из нескольких, 3-4 поколений прямых родственников по нисходящей линии во главе с отцом, или дедом, либо прадедом. Абсолютного всевластия отца в ней еще нет, что соответствует господству коллективной и слабому развитию частной земельной собственности. Но значение главы семьи уже подчеркивается в установлениях первых царей. Такая семья содержит в себе серию ближайших агнатов, сына, внука, в то время как большая семья, возглавляемая родным братом данного pater familias, входит в ту же агнатскую группу, но уже на правах, так сказать, агнатов второй категории.

Для характеристики ранней римской фамилии надо уточнить ее отношение к агнатской группе. Судя по «Институциям» Гая (I, 156; III, 10), можно сказать, что агнатская группа состояла из главы семьи с его женой, его сыновьями и внуками с их женами, которые жили единой большой отцовской семьей, а после смерти главы - отдельными большими отцовскими семьями, возглавляемыми родными братьями. При смерти кого-либо из них его имущество переходило к его прямым наследникам, а за неимением их - к оставшимся в живых братьям.

Значит, агнатская группа включала в себя первоначально многоколенную большую отцовскую семью. Она охватывала патронимию позднее, когда патронимическое объединение стало включать в себя малые, индивидуальные семьи, образовавшиеся при делении большой фамилии. Но такого положения в начале царского времени с множеством пережитков самых примитивных социальных форм сложиться не могло.

Аналогичная агнатская группа, ведшая происхождение от второго главы семьи, родного брата первого, возглавлявшаяся после смерти второго его сыновьями, т. е. двоюродными братьями сыновей первого, составляла с первой группой, пользуясь современной терминологией, патронимию. Подобные этим агнатские группы, происходившие от двоюродных братьев первого и второго глав семей, входили в состав того же самого рода.

Агнатские гетерогенные группы образуют гетерогенную общину. В вертикальном направлении род, gens, в принципе безграничен, но в горизонтальном он не превышал в идеале 7-й степени родства. Это положение обусловливалось двумя обстоятельствами: 1) эмпирически люди постигли, что браки внутри шести степеней кровной близости отрицательно сказывались на потомстве, так что эта группа родственников была выделена в качестве экзогамной и вместе с тем в качестве костяка существующего в определенный момент рода; 2) экономические условия диктовали необходимость роду, обозначаемому словом gens и представляющему собой гетерогенную общину, ограничивать число входивших в нее больших семей ради гарантированности их существования.

Термины gentiles и cognati не идентичны. В число gentiles входили cognati по отцу как по прямой, так и по боковой-линии, а сверх того - их жены. В составе же cognati по отцу были все его потомки, включая дочерей и внучек по прямой линии, а также его кровные родственники, включая теток и племянниц по боковой. Принадлежность к gentiles основывалась только на отношениях к главам больших отцовских семей, составляющих род, а принадлежность к cognati - на отношениях родства как по отцовской, так и по материнской линии. Gentiles - члены общинной организации, a cognati - родственной.

Этнический состав римских gentes при первых царях, как мы проследили, не был однороден. Основную их массу составляли латинские и сабинские роды. Но часть их имела лигуро-сикульское, а также иллирийское происхождение. Возможно незначительное вкрапление в них греческих ахейских и отдельных этрусских элементов. Этническая пестрота gentes, которая вытекает из данных традиции, не позволяет, как кажется, считать древнейший Рим ни альбанской, ни сабинской, ни тем более этрусской колонией. Римские холмы с их сложным населением, нижний слой которого составляли лигуро-сикулы, испытали на себе прибой нескольких колонизационных волн,наиболее значительные из которых притекали со стороны латинских и сабинских районов. Но эти пришельцы, видимо, локализовались в разных местах будущего Рима. Таким образом, можно думать, что римский синойкизм был синойкизмом латинской и сабинской колоний, возникших не на пустом месте и адсорбировавших предшествующее население. Если иметь в виду латинский характер аборигинов, а также победу латинского языка в формирующейся римской общине, следует заключить, что латинский элемент был в Риме первых царей численно преобладающим.

Важной чертой социального развития Рима начала царской эпохи было то, что gentes представляли собой жизнедеятельные организмы, состоявшие из больших отцовских семей. Но семья в это время была четко функционирующей единицей не только в рамках gentes, но и в рамках поселений, в которых группировались как родственники, так и соседи.

1. Понятие римских видов родства и семьи

Родство - это кровная связь между людьми, с наличием которой закон связывает определенные правовые последствия.

В римском праве различались два вида родства:

Агнатическое родство. Подчинением власти главы семьи определялось агнатическое родство, на базисе которого и основывалась римская семья. Дочь pater familias, выходившая замуж, поступала под власть нового домовладыки. Она становилась агнатической родственницей новой семьи и переставала быть агнатической родственницей своего соб ственного отца и членов своей бывшей семьи. «Агнатами называются те, кто связан законным родством. Законным же родством является такое, которое составляется посредством лиц мужского пола» (Gai. Inst. 3. 10).

Агнатическое родство могло быть близким и далеким. Близкими родственниками считались лица, находящиеся под властью определенного домовладыки. Дальние агнатические родственники - это лица, которые когда-то были под его властью.

С развитием хозяйства, превращением Рима из общества производите лей в общество потребителей власть домовла дыки стала принимать более определенные границы; род ство по крови (когнатическое родство) приобретало все большее значение.

Когнатическое родство. Когнатические родственники - это лица, имеющие хотя бы одного общего предка. Кровные родственники - это:

а) родственники по прямой или боковой линии:

Родственники по прямой линии (linea recta) - лица, происходящие одно от другого (дед, отец, сын). Прямая линия может быть восходящей (linea ascedens) или нисходящей (linea descedens) в зависимости от того, проводится она от потомства к предку либо от предка к потомству;

Родственники по боковой линии (linea collaterales) - лица, имеющие общего предка, но не состоящие в родстве по прямой линии (братья, сестры, двоюродные братья, племянники и др.);

б) брачные (legitimi) и внебрачные (spurn) родственники;

в) полнородные или полуродные родственники:

Полнородные родственники (germani) происходят от одних и тех же предков;

Полуродные родственники (consanguinei и uterini) происходят от одного отца и разных матерей (consanguinei), или наоборот, от одной матери и разных отцов (uterini).

Свойство (affinitas) - это родство между супругом и когнатическими родственниками второго супруга (например, свойство было между мужем и когнатическими родственниками жены).

Степень родства исчислялась количеством рождений, на которое сопоставляемые лица отстоят одно от другого: по прямой линии - количество рождений непосредственно между этими лицами по восходящей или нисходящей, а по боковой линии - количество рождений от общего предка. Степень свойств исчислялась таким же образом, как родство супруга (например, муж является свойственником тестя 1-й степени по прямой линии).

Виды семьи:

Римская история прошла через развитие семей от агнатического к когнатическому родству:

- консорциум (consortium) был самым первым видом семьи - это семейная община, основанная на агнатическом родстве и возникшая после распада рода на отдельные группы. Во главе общины был старейшина, взрослые мужчины решали судьбу общины на общем собрании;

- патриархальная семья (familia) сменила консорциум;

- когнатическая семья появилась позднее с улучшением правового положения лиц, не имеющих полной правоспособности (alieni iuris). Когнатическая семья являлась союзом близких, только кровных родственников, живущих совмест но. В когнатическую семью входили обычно глава семьи с женой, детьми и другими близкими родственниками. Власть домовладыки больше не была неограниченной и сводилась к благоразумному наказанию («ad modicam castigationem»).

С появлением когнатической семьи стало признаваться, что и рабы могут иметь родственные связи (cognatio servilis); это положение было новым для римлян. При развитой патриархальной семье, когда рабы были лишь «говорящим орудием», рабы могли только сожительствовать и их семейные связи не признавались.

Последовательное ограничение власти домовладыки во всех ее проявлениях: в отношении жены, детей и их потомства и параллельно осуществлявшееся постепенное вытеснение агнатического родства родством когнатическим составляют основное содержание процесса развития римского семейного права. Это развитие осуществлялось на основе глубоких изменений экономической жизни Рима, под влиянием хода его политической истории, одновременно с последовательным изменением форм собственности освобождением договорно-обязательственного права от его изначального формализма.

2. Понятие и виды брака. Конкубинат

Римский законный брак, в свою очередь, так же делился на два вида:

-брак с мужней властью (cum manu)

- брак без мужней власти (sine manu).

Брак с мужней властью заключался посредствам трех способов. Первый - религиозный, в присутствии десяти свидетелей из разных провинций Римской империи у статуи Юпитера - «обряд поедания лепешки». Этот брак был особенно необходим для тех римских граждан, кто готовил себя в жрецы. Такой брак получил широкое распространение среди зажиточной, обеспеченной части римского общества, будущих государственных служащих. Второй способ заключения брака - покупка жены у ее отца по правилам манципации с помощью меди и весов. Третий способ - usus - по этому браку жена в конце очередного года должна была уходить на три дня из дома мужа, чтобы прервать срок давности владения ею мужем. В случае, если жена не использовала свое право на три ночи уходить из дома мужа, брак sine manu прерывался и превращался в cum manu.

При браке cum manu власть мужа на женщину по сути дела не ограничивалась. Муж имел право убить жену не только в случае измены, но и в случае нарушения запрета пить вино, за похищение ключей от винного погреба. Римские женщины в классическую эпоху принимали только имя своего рода (nomen). Например, женщина рода Юлиев носила имя Юлия. Если дочек было несколько, то старшая называлась Юлия первая (Maior), следующая сестра - Secunda - вторая или Minor (младшая),третья - Tersia и т.д.

При браке sine manu жена выходит из неограниченной власти домовладыки. За мужем сохранялось право на выбор места жительства и методы воспитания детей. В этом браке появляется независимость, свобода развода у женщины. У последних временами сосредотачивались огромные богатства, так как в имущественных отношениях при этом браке лежал принцип раздельности имущества. Участившиеся разводы, браки по расчету отрицательно сказывались на нравственных устоях римского общества.

Стремясь парализовать неустойчивость брачных отношений и злоупотреблением свободы развода, Август внес ряд значительных изменений в семейное право. Была установлена уголовная ответственность за нарушение супружеской верности, введены некоторые имущественные ограничения для мужчин в возрасте от 25 до 60 лет и для женщин в возрасте от 20 до 50 лет, не состоявших в браке и не имевших детей. Эти и некоторые другие меры не поколебали основной концепции брака sine manu как свободно устанавливаемого и свободно прекращаемого союза мужа и жены. Вытеснение древнего брака cum manu этой концепцией составляет одну из интереснейших черт римского брачного права.

Римлянам известны два вида брака: законный римский брак и брак между перегринами и другими свободными, которые не имели права вступать в римский законный брак (iustum matrimonium). Фактически брачные отношения людей, которые не могли вступить в римский законный брак, получили название конкубинат. Итак, конкубинат - устойчивое сожительство с целью создать семью. Последнее отличало брачное сожительство от случайной или временной половой связи. Конкубинат практически не порождал никаких правовых последствий:

1. Дети от этого барка не могли стать наследниками отца.

2. На них не распространялась отцовская власть, алиментирование.

3. Женщина не принимала имени жившего с ней мужчины.

Вопреки тому, что в целом римская семья являлась моногамной, мужчина в республиканскую эпоху мог состоять в законном браке с одной женщиной и одновременно в конкубинате с другой.

Наихудший вид брака - это брак замужней женщины с не женатым мужчиной, при котором основное наказание ответственность за связь с мужчиной, несла женщина.

Был еще один вид брачных отношений это брак между рабами - контурберниум.

Брак характеризуется:

1. Взаимностью: в него вступают два партнера, причем безусловное равенство сторон не является обязательным условием брака;

2. Состоянием физической зрелости и наличием определенных сексуальных качеств партеров. Не может рассматриваться в качестве такового "брак" между людьми одного пола, а также между партнерами несоответствующего традиционным представлениям возраста. Брачный возраст был установлен в 14 лет для мужчин и в 12 лет для женщин.

3. Согласием партнера;

4. Наличием половой связи между партнерами в браке. Тот брак, при котором сексуальные отношения заранее исключаются, не может считаться действительным;

5. Стремлением партеров заключить именно брачный союз;

6. Постоянной совместной жизнью супругов: партнеры в браке ведут общее хозяйству, живут вместе и т. п.

Отсутствие любого из вышеперечисленных условий ставит под сомнение правовой смысл брачного союза, переводит отношения мужчины и женщины в другое качество либо служит основанием для признания брака недействительным.

3. Условия вступления в брак.

1. Взаимность желания жениха и невесты, желательно при согласии домовладыки. Если согласия не было, то такое разрешение можно было получить через магистрат.

2. Достижение брачного возраста (14 лет для мужчины, 12 - для женщины).

3. Не допускался брак: для лиц, уже состоящих в нерасторгнутом браке; между лицами разных религий; между сенаторами и вольноотпущенниками; сенаторами и актрисами; между отчимом и падчерицей; между свекром и бывшей невесткой; между дядей и племянницей; между тетей и племянником; не мог взять в жены вдову младший брат умершего.

4. Обязательное условие - отсутствие родства по прямой линии до шестой степени родства. Брак между родственниками являлся уголовным преступлением (инцест).

4. Порядок заключения и прекращения брака

Заключение брака в римском праве

Совершению брака обыкновенно предшествовало обручение (sponsalia). В древнейшее время обручение лиц alieni iuris совершалось их patresfamilias без участия брачующихся. Позднее обручение совершали жених и невеста с согласия paterfamilias обоих. Обручение совершалось в форме двух стипуляций (п. 433): по одной- paterfamilias невесты обязывался передать её жениху, а по другой - обязывался принять невесту в качестве жены, а в самое древнее время может быть в форме односторонней стопуляции, по которой только paterfamilias невесты обязывался передать её жениху, не принимавшему на себя никаких обязанностей и имевшему затем право прекратить брак односторонним воле изъявлением.

Брак в Риме заключался неформально: достаточно было выражения согласия брачующихся (несомненно, в презумпции, что все условия законного брака налицо) и отведения невесты в дом жениха. Если брак заключался cum manu mariti, то для установления власти мужа требовалось совершение определенных формальных актов (при этом древнейшее римское право знало три способа установления manus: confarreatio, coemptio, usus).

Основным моментом собственно заключения брака, рождавшим все предусмотренные правом последствия личного и имущественного характера, признавался увод жены в дом мужа; все другие обрядовые процедуры только символизировали заключение брака, но не считались формальными условиями наступления брачных связей. С развитием права шел процесс отмирания или ослабления роли старых форм заключения брака. Параллельно ему происходило утверждение неформального совершения брака путем простого соглашения, за которым должно было, однако, необходимо следовать deductio feminae in domum nuptias.

Способы установления manus.

Древнейшие римское право знало три способа установления manus, неразрывная в то время с браком:

а) confarreatio

б) coёmptio

в) usus.

1) Confarreatio, которую ряд историков считает патрицианской формой совершения брака, по взгляду некоторых (Жирар, Пост) никогда не ставшей доступной плебеям, была религиозным обрядом. Название обряда произошло от panis farreus, особого хлеба, который во время брачной церемонии вкушали брачующихся. А затем приносили в жертву Юпитеру. Церемония совершалась certis verbis в присутствии жрецов- pontifex maximus и flamen Dialis и 10 свидетелей, представлявших, быть может. Древнейшие 10 курий (данной трибы). Только человек. Рождённый от брака. Заключенного рег confarreationem, и состоящий в таком браке. Мог занимать должности rex sacrorum и flamen Dialis.

2) Coёmptio является светской и. как думают, преимущественно плебейской формой брака. Эта « воображаемая» покупка жены мужем была. Вероятно. Пережитком подлинной купли. Она производилась в тех же формах, в каких покупались наиболее ценные вещи_ а именно земля и рабы, и устанавливались права на лиц in mancipio, а именно в форме mancipatio. Правда, слова, которые при этом произносятся, отличны от слов. Произносимых при покупке в собственном смысле, однако, в остальном это по форме купля. По описанию, которое даёт этой форме заключения брака Гай, а также по отдельным замечаниям Цицерона и других писателей, coёmptio представляет так:

В присутствии пяти свидетелей и весовщика. Libripens, которые участвовали во всякой mancipatio (п. 196), а также paterfamilias невесты, а равно и жениха, если он persona alieni iuris, жених спрашивает невесту: an tu mihi materfamilias esse veils и, получив утвердительный ответ, сам отвечал установленными словами на соответствующий её вопрос, также заданный в точно определённых словах. Ответ невесты, видимо, гласил: ubi tu Gaius, ibi ego Gaia (Cicero, Pro Murena. 12.27). Затем жених произносил слова, установленные для совершения всякой купли путём mancipatio и передавал paterfamilias невесты, в виде покупной цены, слиток металла, якобы взвешенный весовщиком.

3) Usus представляла собою своеобразное применение института приобретательной давности к области брачных отношений.

Из этих трёх форм заключения брака раньше других отпал usus. Если usus ещё существовал во времена Цицерона, то Гай уже говорит о нём как о форме, отчасти отмененной законом, отчасти просто забытой. По- видимому, в начале I в. н.э. редко встречались уже и браки per confarreationem. По крайней мере Гай, а также Тацит сообщают, что в 23г. н.э. был издан закон, в силу которого, в целях поощрения браков per confarreationem, с ними стала связываться не светская, а только религиозная manus (единство культа), которой достаточно было для того, чтобы лица, происшедшие от такого брака, могли быть верховными жрецами (Tacitus, Annales. 4. 16). Однако, с таким ограниченным кругом действия confarreatio продолжала существовать до падения язычества.

Coёmpptio, видимо, существовала ещё во времена Гая (1. 113. 114). Менее достоверно, чтобы её считали действующим институтом юристы III века, несмотря на упоминания о ней Папиниана и Павла (Жирар).

Параллельно с отмиранием или ослаблением роли старых форм заключения брака шел процесс утверждения неформального совершения брака путём простого соглашении брачующихся (consensus facit nuptias- брак совершается соглашением) (D. 35.1. 15), за которым должно было, однако. Необходимо следовать deduction feminae in domum mariti. Поэтому и указывал: vir absens nubere potest, femina absens nubere non potest (Sent. 2. 19. 8).

Обстоятельства, прекращающие брак

Брак признавался ничтожным: между родственниками по прямой линии, а также между теми боковыми родственниками, из которых хотя бы один стоит к общему предку в первой степени родства. Аналогичные правила применялись и к свойственникам. Помимо изложенных условий законности брака предъявлялись еще некоторые специфические требования. К примеру, провинциальный магистрат не мог вступать в брак с гражданкой данной провинции.

Прекращался брак, заключенный по всем правовым требованиям, также только по правовым основаниям. Таким образом, кроме смерти одного из супругов, брак прекращался:

1) Capitis deminutio maxima одного из супругов, т.е. обращением его в рабство, ибо у рабов не было ius conubii. При этом, если взятый в плен и обращенный в рабство супруг возвращался затем в Рим, то в силу postliminium (п. 108) считалось, что manus никогда не прекращалась. Брак же sine manu, как некоторая только фактическая, но не юридическая связь, считался прекращенным, ибо postliminium применялся к res iuris; однако брак считался продолжавшимся все время, если оба супруга были вместе в плену.

2) Capitis deminutio media, т.е утратой права гражданства, ибо неграждане, кроме latini veteres, также не имели ius conubii.

3) Capitis deminutio minima, т.е. изменением семейного состояния одного из супругов, которое устанавливало такую степень агнатического родства его с другим супругом, при которой вступление в брак было бы невозможно, например, paterfamilias усыновлял мужа свой дочери, не освободив её предварительно от patria potestas.

4) По воле мужа или его paterfamilias в браке cum manu; по воле мужа или жены, либо по их соглашению в браке sine manu.

Брак sine manu мог быть прекращен волеизъявлением одного из тех лиц, согласие которых требовалось для совершения брака (п. 139). Свобода развода была, как уже сказано, одним из основных начал римского брачного права. И, несмотря на множеств и разводов в конце периода республики и в период империи, несмотря на то, что разводы противоречили учению христианской церкви о брке, свобода развода никогда не была ни отменена, ни даже ограничина, если не считать невыгодных имущественных последствий развода для супруга, по инициативе или по вине которого брак прекращен разводом.

Вступление во второй брак после прекращения первого не встречало ни в период республики, ни в период принципата никаких ограничений.

Развод в классическую эпоху был свободным и допускался как по обоюдному согласию супругов (divortium), так и по одностороннему заявлению отказа от брачной жизни (repudium). Свобода развода была одним из начал римского брачного права. И, не смотря на множество разводов в конце периода республики и в период империи, не смотря на то, что разводы противоречили учению христианской церкви о браке, свобода развода никогда не была ни отменена, ни даже ограничена, если не считать ряда имущественных последствий для супруга, по инициативе или по вине которого брак был прекращен разводом.

5. Личные и имущественные отношения супругов.

Свободному браку соответствовала свобода правового режима имущества супругов, основанного на его разделении. Брак не создавал общности имущества супругов, напротив, их имущество было обособлено и составляло две отдельные независимые массы. Все имущество жены, как приобретенное до брака, так и во время его, являлось ее собственностью (если она - persona sui juris). Принцип целостности имущественных масс супругов сохранялся и после их смерти: они не наследовали друг другу. Только нуждающаяся вдова получала определенную часть имущества умершего супруга, интерпретируемую как алименты. Впоследствии претор предоставил супругам право наследовать друг другу, но при условии абсолютного отсутствия наследников. Дарения супругов друг другу признавались ничтожными, что имело целью гарантировать независимость их имущественных прав. Однако материальное обеспечение жены, детей, расходы на ведение домашнего хозяйства и т. п. относились к обязанностям мужа.

Супруги могли вступать друг с другом в любые юридические отношения имущественного характера: заключать договоры и т.п. Соответственно могли возникнуть и иски друг к другу. При этом, в силу необычности потенциальных субъектов правоотношений, были обозначены некоторые изъятия из общих правил. Так, супруги несли ответственность друг перед другом за небрежность не по абстрактному мерилу (когда не проявлена мера заботливости, присущая самому заботливому хозяину), а по конкретному (когда не соблюдена мера заботливости, которая проявляется в собственных делах): Кроме того, между ними исключались иски о бесчестии (infamia). При взыскании с имущества супруга в пользу другого супруга придерживались определенного предела, чтобы не доводить должника до бедственного положения.

Изложенная схема имущественных отношений между супругами сформировалась не вдруг и, кроме того, она не была неизменной. Взаимодействие позитивного права и социальной практики имело своим следствием столкновение интересов, неопосредованных правом, практика социального развития не всегда вмещалась в рамки права. Свидетельства античных авторов дают основание утверждать, что еще в IV-III вв. до н. э. сложилась модель римской семьи, в которой положение жены определялось ее активным участием в совместном с мужем управлении имуществом и хозяйственной деятельности с выделением некоторых мужских и женских занятий. В этот период утвердилось представление о римской семье как основанной на общности имущества супругов. Из речи Катона Старшего; произнесенной в 169 г. до н. э. по поводу закона Voconia, запретившего назначение женщин наследницами граждан, обладателей имущества свыше 100 тысяч сестерциев, следует, что римские женщины имели значительную собственность и сами управляли ею. Катон говорил о женщине, удерживавшей большое состояние, которое она дала в долг мужу, а затем, рассердившись, приказала своему рабу ходить по пятам за ее мужем и требовать возвращения долга. Катон сокрушался по поводу того, что поведение женщины подрывало модель римского брака, основанного на общности имущества. С другой стороны, из Дигест явствует, что относительно приобретений жены действовала презумпция в пользу мужа, т. е. предполагалось, что приобретения сделаны им (D.24.1.51). Практика выработала и другую презумпцию: предполагалось, что вещи, находящиеся во владении одного из супругов, составляют собственность мужа.

Своеобразными гарантиями имущественных интересов супругов являлись dos -особое приданое со стороны невесты и donatio ante nuptias - предбрачный дар со стороны жениха. Dos представляет собой имущество, выделенное невестой, ее paterfamilias либо третьим лицом с целью облегчения мужу бремени семейных расходов. В эпоху брака cum manu, а также до широкого распространения брака sine manu, оно составляло собственность мужа и не подлежало возврату ни при каких обстоятельствах. По-видимому, было немало случаев, когда недобросовестные мужья получив dos, разводились с женами. Поэтому было выработано правило, в соответствии с которым муж обязывался вернуть приданое в случае его смерти или при расторжении брака. Соблюдение этого правила обеспечивалось специальным иском, который со временем стал использоваться для возвращения приданого и при отсутствии обязательства мужа, если развод имел место по его ини­циативе. В результате различных модификаций правового режима приданого законом Августа 18 г. мужу запрещалось без согласия жены отчуждать недвижимость, полученную в качестве dosi а при Юстиниане отчуждение такой недвижимости не допускалось и при согласии жены. Сло­жившемуся правовому режиму приданого соответствовал афоризм: «Хотя приданое находится в имуществе мужа, оно принадлежит жене». Муж становится собственником приданого лишь в том случае, если развод произошел по инициативе или по вине жены, а также в случае ее смерти. Однако после смерти жены приданое возвращается ее отцу, если оно было установлено им.

Предбрачный дар жениха или его paterfamilias был эквивалентен приданому и в соответствии со своим названием преподносился (в связи с запретом дарственных актов между супругами) невесте до вступления в брак. Практически, это были ценности, предназначенные жене в том случае, если развод произойдет по вине мужа. При Юстиниане дарение могло быть совершено и после вступления в брак, но независимо от этого обусловленное дарением имущество становилось собственностью жены лишь тогда, когда развод был вызван инициативой мужа или его виной.

В сущности, приданое и дарение выполняли штрафную функцию в интересах одного или другого супруга. Если брак продолжался, то вся масса имущества, обусловленная и приданым, и дарением, находилась во владении мужа. И то, и другое оставалось у мужа, если в разводе была повинна жена. Если же виновен был муж, то и dos, и donatio переходили жене.

6. Личные и имущественные отношения детей и родителей

В имущественном отношении, будучи подвластными, дети, хотя и обладали гражданской правоспособностью (имели ius commcrcii и ius conubii), все, что они приобретали на основании своих прав, становилось собственностью отца. Они имели правоспособность не для себя, а для своего отца. Причем отец не отвечал по обязательствам из сделок подвластных сыновей, отвечая, только по деликтам детей.

Однако позже претор стал предоставлять иски против paterfamilias по сделкам подвластных. Ответственность на самих подвластных стала возлагаться тогда, когда они становились persona sui iuris. Постепенно абсолютный характер власти ослабевает: в области личных отношений права paterfamilias ограничиваются, а в области имущественных подвластные дети становятся более независимыми в связи с признанием за ними некоторой правоспособности и дееспособности.

Положение подвластных детей меняется с конца республики. Сначала было запрещено право выбрасывать новорожденных детей, затем право продажи детей (остаются случаи крайней нужды и только новорожденных). Согласно Законам XII Таблиц, право продажи сыновей в кабалу ограничивалось троекратной продажей, после чего сыновья освобождались от отцовской власти. Убийство детей стало резко ограничиваться, за него стали карать, а император Константин исключил это право.

Император Траян издает указ, согласно которому в случае злоупотребления отцом своими правами сын мог быть освобожден от отцовской власти. Со временем расширяется имущественная самостоятельность сыновей. Для экономической деятельности отцы стали выделять сыновьям имущество - пекулий (peculium), собственником которого оставался paterfamilias. Постепенно за сыновьями имущество стало закрепляться в собственность. Имущество, которое сын приобретал на военной службе или в связи с военной службой (военная добыча, жалованье, подарки), стало называться военным пекулием.

Сын мог им свободно пользоваться и распоряжаться, в том числе и завещать. Если сын не завещал его, то в случае смерти сына военный пекулий наследовал отец. В период империи правила о военном пекулии стали распространяться на все имущество, полученное на государственной или духовной службе, от юридической деятельности в качестве адвоката и так называемый квазивоенный пекулий.

Позже в собственность детей стало переходить имущество по наследству от матери, которым отец не мог распоряжаться, а обладал лишь правом пожизненного пользования. По Юстинианову праву отцу принадлежало только то имущество, которое сын приобрел, используя имущество отца. Все остальное имущество являлось собственностью сына, на которое отец имел только право пожизненного пользования (хотя мог быть лишен и этого).

7. Опека и попечительство

Опека и попечительство - это правовой институт, служащий для восполнения отсутствующей или ограниченной дееспособности лица посредством соответствующих действий других, специально назначаемых лиц, способных к сознательным волевым актам, - опекунов или попечителей.

В современных правовых системах различие между опекой и попечительством состоит в том, что первая назначается над недееспособными, а последнее - над ограниченно дееспособными. В римском праве критерием применения этих средств был возрастной признак: опека (tutela) устанавливалась над несовершеннолетними детьми и над приравненными к ним женщинами, попечительство (сига) - над юношами (от 14 до 25 лет), душевнобольными и расточителями. Кроме того, опекун и попечитель различались по характеру их функциональных обязанностей: опекун (если подопечному до 7 лет) сам совершал необходимые действия, направленные на сделку; в других случаях опекун выражал свою волю в определенной форме в момент заключения договора подопечным; попечитель мог дать неформальное согласие на сделку до и после ее совершения. Как видим, эти функции, не были адекватны фактическим волевым возможностям женщин и душевнобольных.

Впрочем, опека над женщинами рано утратила свое практическое значение. Уже к концу республики женщины самостоятельно участвовали в деловых отношениях и лишь некоторые акты цивильного права (участие в легисакционном процессе, отчуждение res mancipi) нуждались в согласии опекуна. Но и эти ограничения к началу классического периода воспри­нимаются как излишние, в частности Гай считал, что они не имеют под собой основания (Гай. Институции I. 190). В первой половине I в. был отмечен основной вид опеки над женщинами - опека ближайших агнатов, а затем - практически не применявшаяся опека по завещанию мужа или отца.

Что касается опеки над детьми, то в данном случае имеются в виду малолетние дети (не достигшие 12 или 14 лет), не подлежащие вследствие смерти отца patria potestas. При жизни последнего дети в учреждении над ними опеки не нуждались, ибо paterfamilias был их «естественным» опеку­ном.

В древнейший период римской истории опека учреждалась в интересах сохранения семейного, имущества, т. е. в интересах наследников. Защита интересов непосредственно подопечного не имелась в виду. Поэтому порядок установления опеки совпадал с цивильным порядком призвания к наследованию: опекуном становился ближайший агнат подопечного; Этот вид опеки назывался tutela legitima. Опека, при которой личность опекуна обозначалась в завещании, именовалась tutela testamentaria. Соответственно опекун имел больше прав, чем обязанностей, а его положение по отношению к подопечному и его имуществу напоминало положение paterfamilias.

Со временем опека стала рассматриваться как общественная обязанность, общественная повинность (munus publicum), а права опекуна - как средство осуществления его обязанностей, выполнение которых контролировалось государством. Как одно из следствий нового подхода к роли опеки возникает третий ее вид - tutela dativa, когда при отсутствии родственников лицу, нуждающемуся в опеке, опекун назначался государ­ственным органом. Была также ограничена свобода опекуна распоряжаться имуществом подопечного. Некоторые сделки (например, дарение) опекун не мог заключать вовсе, а для других требовалось предварительное разрешение государства (например, сделки с землей).

Издавна существовал иск о возмещении стоимости растраченного имущества подопечного недобросовестным опекуном. Однако, этот иск не всегда достигал цели, поскольку был личным и не распространялся на наследников опекуна. Со временем претором были введены специальные иски (actiones tutelae), один из которых (actio tutelea directa) был направлен не только против недобросовестного опекуна, но и против его наследников, другой (actio tutelae contraria) служил интересам опекуна (для возмещения затрат; связанных с опекой).

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-02-12

Римская семья была не менее сложным организмом, . Рим знал целых три формы брака , каждая из которых отличалась рядом юридических особенностей, и крайне простой развод. Иногда, чтобы расстаться, достаточно было письма, в котором муж сообщал жене о желании расторгнуть их отношения. Все члены семейства беспрекословно подчинялись отцу. глава фамилии имел право осуществлять телесные наказания, иногда оканчивавшиеся смертью провинившегося. Он же мог выгнать на улицу нежеланных детей, обвинив их, например, в уродстве. Супруга не имела права голоса и перед лицом закона не могла оспаривать решения мужа.

На современный взгляд, семьи в древнем Риме были велики. В них входили родственники по боковым линиям до шестого колена. Глава фамилии был единоличным хозяином имени и главным жрецом родового культа. его власть над домочадцами не ограничивалась никакими законами. Обязанность же состояла в сохранении наследства и воспроизводстве семьи. если детей от законных браков не было, римлянин прибегал к усыновлению, с тем чтобы имя рода и его имущество не канули в Лету. Кровь не играла определяющей роли даже в семейных отношениях. Приемный ребенок становился равен кровному. В этом смысле Рим «усыновлял» покоренные народы, как отдельный римлянин мог усыновить чужого человека и наделить его правами наследника.

Типичная римская семья собирала под одной крышей три поколения потомков одного отца с женами и детьми, а также рабов и вольноотпущенников, сохранявших имя семьи хозяина. В среде аристократов женатые сыновья покидали дом отца, поскольку средства позволяли им жить отдельно. Однако все их имущество считалось собственностью отца и переходило к ним только после его смерти.

Брак в древнем Риме

Браки в Риме заключались сравнительно рано. Девушкам начинали подыскивать женихов с 12 лет, после 16 они уже считались перестарками. Юноши первый раз женились около 18 лет. Поскольку роды часто приводили к смерти женщин, то в среднем римлянин женился два-три раза. Свадебный обряд зависел от имущественных возможностей семьи. , а зачастую и бедняки не вступали в юридически оформленный брак, довольствуясь устным договором. Через год совместной жизни женщина по обычаю входила в семью мужа. Богачи предпочитали торжественный ритуал с принесением жертвы в присутствии десяти свидетелей. Это был патрицианский брак, почти исчезнувший к началу империи. Чаще встречалась «покупка» жены, когда будущий муж в присутствии пяти свидетелей вручал тестю выкуп за невесту. Со времен империи восторжествовала универсальная форма свадебного обряда, которому предшествовала помолвка в доме отца невесты. В день брако-сочетания приносилась жертва, над которой молодые произносили трогательную формулу: «Где ты, Кай, там и я, Кайя», - и соединяли руки.

Детская, как и женская, смертность была очень высока. Из новорожденных выживала примерно треть . Из этого числа только каждый второй дотягивал до 20 лет. Подчас, несмотря на все старания главы фамилии обзавестись наследниками, семья оказывалась бездетной. Поэтому римляне пускались на хитрости, которые в позднейшие эпохи назвали бы аморальными. Иногда они обменивались женами : по дружбе или за деньги уступали плодовитую супругу в другую семью. Порой женились на уже беременных женщинах, чтобы точно получить потомка. Каждый родившийся ребенок не считался автоматически членом семьи, а становился им только после получения имени: мальчики - на восьмой день, а девочки на девятый. Таким образом, наименование - перенесение на человека имени и связанной с ним совокупности социальных и имущественных прав выступало как событие крайне важное. Оно определяло будущий статус гражданина.