Cитуация сиротства накладывает отпечаток на всю жизнь ребенка, а потом и взрослого человека. Проблемы, имеющиеся в личностном и физическом развитии воспитанников-сирот, отсутствие в "сиротских" учреждениях полноценных условий для воспитания данной категории детей, порождают серьезные проблемы и в их социальном становлении. Среди них - низкий уровень социальной и личностной активности; низкий уровень социальной компетентности; неумение принимать решения, брать на себя ответственность за свой выбор, за свою жизнь; смутное представление о своих способностях и возможностях и - как следствие - неадекватная самооценка; сниженный уровень учебной, школьной и в целом - познавательной мотивации и многие другие. Негативные тенденции развития личности воспитанников в старшей возрастной группе ярко проявляются в снижении профессиональной пригодности ко многим видам профессиональной деятельности, особенно интеллектуального характера и социального взаимодействия.
Под трудностью социализации специалисты понимают комплекс затруднений ребенка при овладении той или иной социальной ролью. Родившись, ребенок сразу попадает в мир социальных отношений - мир отношений между людьми, в которой каждый играет множество ролей: семьянина, друга, соседа, политика, жителя города, деревни и т.д. Осваивая эти роли, человек социализируется, становится личностью. Отсутствие нормальных для обычного ребенка контактов (семья, друзья, соседи и т.п.) приводит к тому, что образ роли создается на основе противоречивой информации, получаемой ребенком из различных источников. В связи с этим часто возникает иллюзорный "образ" социальной роли. Формируется ложное представление о своей социальной роли как сироты. Эта роль реализуется человеком в течение всей его жизни. В связи с трудностями социализации не решаются и задачи адаптации, автономизации и активизации личности.
Особую тревогу вызывают проблемы социальной адаптации и постинтернатного становления выпускников интернатных учреждений. Сегодня выпускник детского дома, испытывающий по выходе из него глубочайший кризис, порожденный трудностями социализации, не подготовлен стать полноценным членом общества. Представители данной социальной группы испытывают трудности в профессиональном самоопределении, в браке, в установлении профессиональных и дружеских отношений, значительная часть пополняет ряды правонарушителей. Социальная адаптация полагает успешное освоение воспитанниками социальных ролей в системе общественных отношений.
Семейное воспитание детей в условиях детского дома - это одна из наиболее важных, актуальных и сложных проблем воспитательного процесса.
Семья является для ребенка первым коллективом, где происходит его развитие, закладываются основы будущей личности. Именно в семье формируются первые представления ребенка о той или иной социальной роли: отца, матери, друга, соседа и т.д. Такие представления у детей-сирот, поступивших в детские дома в основном из дезадаптированных семей, существенно искажены. Эти дети воспитывались в домах ребенка, в дошкольных детских домах, а те, которые поступили из семей, приобрели печальный опыт семейной жизни. Они создают свой, часто неверный, образ той или иной роли. Для адекватного вхождения воспитанника учреждения интернатного типа в систему социальных отношений должна проводиться специальная педагогическая работа, обеспечивающая овладение ребенком комплексом социальных ролей, в том числе - работа по семейному воспитанию.
В детском доме воспитываются дети, попавшие сюда из разных ситуаций. Есть те, которые никогда не видели родителей. В этом случае влияние на них оказывают только окружающие люди: воспитатели, дети и т. д. У детей, которые воспитывались в семье, но их родители умерли, сохраняются добрые отношения к семье, и опосредованно пример членов семьи, в которой они были, оказывает на них существенное влияние. Есть третья группа детей, родители которых живы. Это социальные сироты, на которых до сих пор оказывает влияние семья, хотя они и не живут с ней. Дети понимают всю сложность жизни такой семьи, в которой обстановка, условия недопустимы для воспитания ребенка. Но в то же время ощущение наличия родителей, стремление к ним в какой- то степени создают особые условия, при которых они ищут оправдание поведению своих родителей, ищут то, что дает им возможность сформировать искаженное впечатление об окружающих людях. Они стремятся побывать в семье, часто осознавая сложность этой ситуации: с одной стороны, пребывание в семье является для них тяжелым, а с другой стороны, они рады ощущению, что у них есть все-таки близкие люди.
Семья оказывает то влияние на ребенка, которое не заменит никакой детский дом, никакие педагоги, никакие специальные или искусственно создаваемые условия. В связи с этим необходим поиск таких педагогических средств, которые не компенсировали бы отсутствие семьи, а создали бы те условия, в которых ребенок смог бы адекватно социально развиваться, несмотря на отсутствие семьи. Для педагогов в учреждении интернатного типа особую трудность представляет работа, которая в какой-то степени обеспечивала бы усвоение социальной роли семьянина. При этом очень важно, чтобы не создавалось искаженное представление о семье. Не игра "В семью", не создание подобия семьи, а отношения заботы, сотрудничества, поддержки, взаимной ответственности должны становиться основными и обеспечивать формирование социальности ребенка в этом учреждении.
Так же существует проблема формирование психологического пола и подготовка к семейной жизни воспитанников.
Формирование личности человека в соответствии с его полом происходит практически на протяжении всего "детского" этапа онтогенеза, т.е. в дошкольном, младшем школьном, подростковом и юношеском возрасте, причем этот процесс, естественно, не заканчивается с окончанием периода детства и наступлением взрослости. Каждый этап вносит свой специфический вклад в превращение ребенка в будущих мужчину и женщину, но подростковый возраст как период полового созревания занимает особое место. Именно в это время проблемы, связанные с полом, психо-сексуальным развитием и поведением, формированием системы определенных потребностей, мотивов, ценностных ориентации, характеризующих представление человека о себе как о мужчине или женщине, т.e. все то, что составляет основное содержание понятия "психосексуальная идентичность", выходят на первый план как в формировании личности детей данного возраста, так и в тех направлениях воспитательной работы, которые требуют наибольшего внимания педагогов.
Осознание и переживание человеком своей половой идентичности предполагают наличие у него сформированных образцов, эталонов мужского и женского образов, моделей маскулинности и фемининности. Они включают в себя представления о наиболее значимых и привлекательных качествах личности, особенностях взаимоотношений и формам поведения мужчин и женщин. В детских домах, где в основном работают женщины, возможности идентификации по полу бывают затруднены. Поэтому для формирования эталонов мужского и женского образов у воспитанников детского дома необходима организация специальной деятельности.
Геннадий Прохорычев, Уполномоченный по правам ребенка во Владимирской области. Все фото - из личного архива Г.Л. Прохорычева.
Детский омбудсмен во Владимирской области Геннадий Прохорычев в самом начале нашего общения признался в том, что долго не хотел возвращаться к теме насилия и жестокого обращения в сиротских учреждениях. Но нашумевший случай в омской школе-интернате, где четверо подростков избивали своего сверстника, снимали это на смартфон и выкладывали видео в сеть, побудил Геннадия Леонардовича заново осмыслить проблему насилия и даже посмотреть на нее сквозь призму собственного сиротского прошлого, которое представлено в фотографиях из его личного архива.
— Расскажите, какие виды насилия бывают в детдомах, приютах и других сиротских учреждениях? Объясните, пожалуйста, механизмы возникновения ситуаций насилия.
— Случаи деструктивного, жестокого поведения, разнообразные формы насилия по отношению к детям (в том числе и в кровной, и в замещающей семье) распространены в современном обществе. Сообщения о них регулярно попадают в СМИ. В любой образовательной организации независимо от организационной формы — колония для несовершеннолетних преступников, школа закрытого типа, детский дом, коррекционная школа-интернат, реабилитационный центр (приют) для детей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, дом ребенка, детское отделение психиатрической больницы, школа, кадетский корпус, загородный лагерь — могут возникнуть ситуации насилия и так называемой дедовщины.
Насилие в детских домах было всегда, еще во времена Советского Союза. Внутренняя социальная структура таких учреждений — конечно, не всех — строилась по модели отношений преступного мира и в соответствии с «зоновскими» правилами поведения. Вопросы дисциплины в детском доме отдавались на откуп взрослым ребятам, что поддерживало дедовщину и насилие старших над младшими. Были и такие случаи, когда воспитатели избивали детей, считали это правильным и необходимым воспитательным моментом.
Утренняя гимнастика. Специально для Уполномоченный по правам ребенка предоставил свои детские фотографии.
Приведу примеры из своего детства. В дошкольном детском доме с детьми от 3 до 7 лет за любую провинность воспитанников клали на перекладину кровати и били палкой. Голыми ставили в угол на соль или гречку. Наказывали едой. Кололи руки иглой тем детям, у которых номера на одеялах отрывались. Как на зоне, у меня был номер 73, а у моего брата-близнеца — 89. Номера очень часто отрывались. Поэтому упомянутые экзекуции мы испытывали на себе не раз.
Но самый бесчеловечный «воспитательный» прием был другим, он назывался «профилактическим мероприятием» для тех, кто плохо себя вел. Выбирался ребенок, которого заставляли мазать лица других детей отходами человеческой жизнедеятельности.
Перед приездом какой-либо комиссии нас раздевали догола, осматривали на предмет синяков, чтоб мы — не дай Бог! — не сказали, что это вызвано действиями воспитателей.
Самоподготовка.
Когда ребенок не знает других методов воспитания, и у него нет опыта отношений любви и добра, он считает, что так и устроен мир, что это норма поведения взрослых людей. Мы, дети, привыкли к насилию со стороны взрослых, считая, что так и должно быть. И эта подмена, происходящая в сломанном сознании ребенка, — самая страшная, которую во взрослой жизни очень сложно исправить.
Когда нас переводили в школьный детский дом, я спрятался под кровать, чтобы меня не увезли. Я не знал ничего, кроме моего детского дома, меня пугали перемены. Особенность детского восприятия, заложенная природой, — принимать все за чистую монету. Ребенок может выжить и привыкнуть к невыносимым условиям существования и неприемлемым способам общения со взрослыми или сверстниками. Что-то подобное происходит в неблагополучных семьях, где родители злоупотребляют алкоголем, пренебрегают основными потребностями ребенка и систематически истязают своих детей.
— Геннадий Леонардович, что происходит в российских детдомах сейчас, есть ли проблемные учреждения в той же Владимирской области?
— Ситуация с насилием различается в зависимости от региона РФ. Например, за Уралом детских домов все еще очень много, и в них достаточно много детей. Там ситуация меняется очень медленно, и все проблемы, которые были в советских детских домах, существуют и сегодня.
В столовой.
До недавнего времени во Владимирской области было 22 детских дома. В каждом воспитывалось более 100 детей. Но с развитием института приемной (замещающей) семьи и системы усыновления количество детских домов сократилось. В настоящее время их осталось всего десять. Это маленькие, устроенные по семейному типу учреждения. В них есть все для полноценного развития ребенка, материальная база очень хорошая. В каждом — от 15 до 40 детей, всего по области 280 воспитанников.
Тяжелых случаев насилия во Владимирской области не было давно. Но случаи жестокого обращения и насилия в подростковой среде все же есть. Как правило, они скрываются руководителями учреждений, чтобы избежать скандала. Довольно часты случаи, когда старшие отнимают деньги или просто понравившуюся вещь у младших, посылают их за сигаретами, понуждают ребенка что-то сделать вместо себя; дети воруют. По сути, дедовщина в детских домах продолжает существовать, она пока не побеждена.
— А с чем вы связываете позитивные изменения?
— В первую очередь, с увеличением количества усыновлений и развитием института замещающих семей. Многие дети, оставшиеся без попечения родителей, минуют детские дома и находят новых родителей. И это правильно.
Октябрьское мероприятие.
Ужесточение уголовного наказания за преступления против жизни и половой неприкосновенности несовершеннолетних также дает результат и помогает предупреждать преступное поведение. Организация профессиональной переподготовки специалистов стала системным явлением в педагогической практике.
Открытость детских домов для некоммерческого сектора и тех НКО, которые работают в сфере защиты детства, во многом меняет воспитательную практику детского дома и психологический облик сотрудников учреждений. Важно также и изменение национального законодательства в пользу реорганизации системы детских домов, их внутреннего содержания и обеспечения, переосмысления методических практик и системы подготовки кадров, соответствующих новым реалиям и вызовам современной России.
— Каковы, на ваш взгляд, эффективные инструменты предотвращения жестокого обращения?
— Во-первых, это ответственное, неравнодушное отношение губернатора области, а также регионального правительства к этой проблеме. Губернатор должен иметь реальную картину происходящего в регионе. И самое главное — должен иметь искреннее желание менять существующий порядок вещей в лучшую сторону, тотально бороться с насилием в сиротских учреждениях.
Во-вторых, профессиональный и ответственный директор детского дома. Все очень просто, но вместе с тем и непросто. Ребенок переступает порог образовательной организации, в данном случае детского дома, и всю полноту ответственности (в том числе и уголовной) за жизнь, здоровье, воспитание и образование несет руководитель. Он должен хорошо понимать, что за его спиной негласно стоит следственный комитет и прокурор, которые в случае противоправных действий в учреждении определят меру ответственности руководителя.
«Делаем вид, что смотрим телевизор. А на самом деле — он выключен».
Поэтому директор — главная фигура, которая может остановить насилие в своем учреждении. Персональная ответственность директора очень велика. Он должен знать, что происходит в детском доме, каковы тенденции и перспективы развития детского коллектива, и при необходимости вмешиваться, корректировать. Планы воспитательной работы должны быть ясными, конкретными и эффективными.
В-третьих, это подготовленный педагогический коллектив единомышленников, который не должен работать формально, для галочки. Коллектив, который постоянно ищет новые педагогические подходы, методики, инструментарий для работы с детьми, оставшимися без попечения родителей. Основной задачей педагогов и воспитателей должна быть подготовка ребят к самостоятельной жизни в качестве сознательных взрослых, ответственных за себя и за свою будущую семью и детей.
Чтобы остановить дедовщину, директор и педагогический коллектив должны 24 часа в сутки находиться в стенах учреждения и знать, что в нем происходит, какие настроения среди воспитанников. Знать о каждом все: о его семье и родителях, состоянии здоровья, сильных и слабых чертах характера, сфере интересов, наклонностях, о том, при каких обстоятельствах он оказался в детском доме, есть ли травмирующие эпизоды в его семейной истории. Это необходимо, чтобы выстроить образовательную и воспитательную траекторию реабилитации и предупредить возможные риски развития деструктивного поведения.
«Слушаем радио».
Ни в коем случае нельзя выстраивать воспитательный процесс на основании принципа «старший все может» и за дисциплину отвечает он, перекладывая тем самым свою ответственность по поддержанию дисциплины в детском доме на плечи старших ребят. Старших нужно мотивировать на создание позитивной среды на основе ученического самоуправления. Необходимо выстроить воспитательную траекторию настолько четко и интересно, чтобы у ребят не оставалось свободного времени для деструктивного поведения.
Мой жизненный опыт подсказывает, что человек должен работать в детском доме по призванию. Идеалом в этом отношении для меня служит подвиг Януша Корчака, который не оставил сирот в тяжелый момент их жизни и пошел вместе с ними в газовую камеру. Это образ полной отдачи всего себя нуждающимся детям.
— Есть ли положительные примеры сиротских учреждений, в которых буквально на ваших глазах решилась проблема насилия?
— Да, это было в школьном детском доме, где я воспитывался. Нас было 140 ребят. Находился детдом в развалинах монастыря. Директор ничего не знал о том, что происходит в коллективе. А происходило многое из того, о чем мы говорили выше. Старшие развлекались, натравливая на нас овчарку Эльзу, а мы убегали. Они вешали в церкви кошек и собак, сдирали с них шкуры, а нас заставляли смотреть. Если кто-нибудь плакал, мазали лицо кровью убитых животных и били. Заставляли выпрашивать сигареты и деньги у селян. В Пасху требовали идти на кладбище в ночное время и собирать оставленную людьми на могилах родственников еду, отбирали новогодние подарки, принуждали драться между собой, а проигравшие должны были добежать по тонкому льду на другой берег пруда. Много чего еще было…
Дежурные по кухне.
И вот пришел в наш детских дом новый воспитатель-мужчина и практически сразу поменял существующие нормы: стали праздноваться дни рождения, появились занятия фотографией, музыкально-поэтические вечера при свечах и так далее. К нам стали приезжать специалисты из кинологического клуба служебного собаководства, мы стали ездить на экскурсии в другие города и ходить в походы.
Новому воспитателю не раз приходилось проявлять твердость характера и бороться с дедовщиной и насилием в детской среде. Помню яркий случай, когда воспитатель на спор пробежал десять километров с одним из старших ребят, чтобы доказать ему, что способный обижать тех, кто слабее, сам является слабаком. И доказал: тот старший нас больше не трогал.
Я до сих пор благодарен этому воспитателю, мы общаемся и дружим. Это — невымышленный пример неравнодушного взрослого человека, который поменял жизнь сирот в отдельно взятом детском коллективе. Низкий поклон ему и пожелания здоровья и всего самого светлого.
- Добавить в избранное 1
Является объектом исследований многих современных психологов, так как количество данной категории детей просто огромное. При этом государство озабоченно передачей детей-сирот на воспитание в семьи.
Дескать, семейное воспитание намного будет лучше казенного. Вот и проводят социологи исследования, психологи пишут рекомендации по лучшей адаптации детей сирот в семье, выявляют особенности их развития.
Известно, что детдомовские дети отличаются от детей воспитанных в семье по следующим показателям:
1. Хуже адаптируются в обществе
2. Склонны к девиантному поведению
3. Нередко наблюдается задержка психического развития
4. Испытывают трудности в формировании гендерной идентичности
5. Отсутствуют необходимые социальные, коммуникативные навыки
6. Возникают проблемы в мотивационной сфере — не знают чего хотят, не умеют выбирать оптимальные пути, средства для удовлетворения своих потребностей
7. Сложно складываются семейные отношения.
Причинами подобных психологических особенностей детей-сирот называют то, что в детском доме они не дополучают любовь и заботу, общение взрослый — ребенок выстраивается авторитарно, дети находятся в замкнутом пространстве, ограничены в общении. Считается, что если дети-сироты попадут в семью, где их окружат любовью и вниманием, то проблемы решатся сами собой. Это большое заблуждение.
Избитые грабли
Сама по себе родительская любовь (будь то родных или приемных родителей) не заменит воспитания ребенка. Иначе бы дети, получающие максимум тепла и ласки в семье сплошь и рядом вырастали бы достойными гражданами общества, а мы в школе жизни видим, что это вовсе не так.
Любила своего сыночка, души в нем не чаяла, все лучшее ему отдавала, а он меня в Дом престарелых сдал
Я вырастила дегенерата, домой идти страшно
Мой сын стал вором и пьяницей
Дочь выросла проституткой
Сидит у меня на шее тридцатилетний дитятя, да жалуется на весь мир…
Тысячи откровений любящих своих детей матерей. Почему же родительская любовь не гарантирует счастливого будущего детей?
Прописные истины
Дело в том, что все люди рождаются разными, воспитание каждого ребенка требует особого подхода. Какого конкретно — становится понятно при ответе на вопрос: а что за ребенок родился, с какими внутренними особенностями? Понять врожденные психические свойства малыша позволяет системно-векторная психология Юрия Бурлана.
Согласно ее терминологии, существует всего восемь базовых типов характера, называемых векторами, они и определяют наши потребности, жизненные ориентиры, способности, тип сексуальности. Вектора нам заданы природой, каждому вектору свойственен тот или иной набор бессознательных желаний и соответствующих им свойств, которые необходимо развивать. Развитие векторов в нужном русле происходит при правильном воспитании, когда родители создают необходимые условия.
Кроме того, существенным аспектом развития природных наклонностей является обеспечение ребенку чувства психологического комфорта, безопасности. Если ребенок не чувствует себя защищенным он вынужден Выживать, а не Развиваться.
Дети-сироты в современных детских домах России часто не ощущают гаранта безопасности, главная задача для них выжить во что бы то ни стало. Исходя из неразвитости своих векторов, они реализуют архетипичную программу, адаптируются к нынешнему ландшафту маргинальными способами: кожные воруют, выгадывают по — мелкому, мошенничают, кожно-зрительные девочки используют свое тело как актив, продают себя, уретральные становятся во главе банды и ведут ее на нарушение существующих запретов и прочее.
Они живут по законам джунглей: сильный всегда прав, такие дети рано вступают в сексуальные отношения, духовно-нравственная, интеллектуальная сфера остаются в зачаточном состоянии. О каком развитии высоких чувств детей-сирот может идти речь, если они заняты сохранением собственной жизни, пытаются справиться с большим давлением внешнего мира?
У нас в обществе сложилось катастрофически неправильное отношение к детдомовцам, в лучшем случае жалостливое, а в худшем — презрительное. Дети в полной мере ощущают на себе всю тяжесть неприятия российского общества и закономерно делят всех людей на «своих» и «чужих», каждый по-своему защищается. Кожные ребята, наделенные психической гибкостью, скрывают, что они родом из детского дома. Анальные дети, ригидные, трудно поддающиеся давлению извне, обижаются на свою судьбу, на родителей, бросивших их, на общество.
И вот ребенка из своеобразной первобытной стаи, который привык жить по законам джунглей, берут в чужую семью с новыми требованиями, с чуждыми ему правилами. Особенно трудно приходится тем приемным родителям, которые взяли себе детей подросткового и юношеского возраста. Пубертатный период является конечной точкой развития векторов, дальше происходит лишь их реализация, можно собирать, что посеяли, ничего нового, даже самое светлое и хорошее уже в душе прошедшего переходный период не посадишь, как бы не старался. Всему свое время.
Время собирать камни
Системные психологи справедливо отмечают, что требуется полное переосмысление существующих, неработающих подходов в воспитании приемных детей, общественных стереотипов по отношению к детдомовцам. Нет смысла детей-сирот отдавать в семьи в надежде, что проблемы с их полноценной адаптацией в общество решатся сами собой.
Отдельный пункт — больные дети, которым государство явно не может обеспечить должного ухода, развития и лечения, как это могли бы сделать приемные родители. В остальных же случаях — детей-сирот можно и нужно правильно воспитывать в государственных детских учреждениях, осуществлять профессиональный отбор сотрудников детских домов и приютов, создать условия психологического комфорта детям, понимая, в чем каждый из них нуждается (так, зрительному малышу необходимо развивать сострадание, сопереживание, создавать с ним тесную эмоциональную связь, оральному карапузу важно, чтобы его слушали и ни в коем случае не били по губам, звуковому ребенку значима атмосфера спокойствия и тишины, анальному, чтобы его не торопили, кожного чтобы не били и не заставляли развивать не свойственное ему терпение и усердие и т.д.).
Обучить персонал детских домов, проконтролировать их, изменить бытовые условия пребывания детей-сирот, сделать их пространство открытым, скажем, доступным для волонтеров, развивать социальные навыки, трудовое обучение, организовать, чтобы дети ходили в одну школу с обычными ребятами — гораздо проще и эффективнее, чем проверить каждую приемную семью. Кто знает, какие тараканы в голове у приемных родителей, как они видят воспитание детей, не будут ли они воплощать на них как на подопытных кроликах собственные мечты, добираться за счет них в своих психических нехватках? Не будут ли они из «кошечки» лепить «собачку»?
Нет таких гарантий, а значит, есть весьма слабая надежда на то, что приемные семьи воспитают должным образом детей-сирот, воспитают из них счастливых, достойных людей.
Статья написана с использованием материалов из тренинга по системно-векторной психологии Юрия Бурлана
Дети-сироты и дети, лишенные попечения родителей, большей частью поступают в интернаты или детские дома из социальных низов. С "лишенцами" все понятно - там или родители лишены родительских прав, или родители сидят в тюрьме / находятся в психиатрических госпиталях.
Дети-сироты из "нормальных" семей поступают в детдома довольно редко, по всей видимости, потому, что в "нормальных" социальных стратах более развиты коммуникации, и осиротевших детей есть кому забрать (родственники или опекуны из ближайшего окружения погибших родителей). Хотя случается и такое, что осиротевший ребенок из "нормальной" семьи попадает в детдом (был такой случай в одном из моих классов). Большинство сирот поступает в детдома все же из "неблагополучных" семей (например, отец зарубил мать топором, а сам повесился в камере - реальный случай в классе, который я вела). Иногда, редко, о помещении ребенка в интернат или детдом договариваются очень бедные родители, едва сводящие концы с концами (обычно многодетные) - тоже реальный случай из моего класса.
Еще в детдом попадают беспризорники - те, кто не может назвать имен своих родителей и живет просто на улице. Они, впрочем, обычно по весне убегают снова и возвращаются где-то в начале зимы.
Вот такой контингент.
Итак, дети попадают в детдома с разным бэкграундом и разной семейной историей - девочку, которую родители отдали в интернат из-за крайней бедности, но которую они забирают на выходные, трудно сравнивать с мальчиком, у которого родители погибли такой страшной смертью. У них разное прошлое, настоящее и будущее. Поэтому нельзя считать, что сходство детдомовцев какое-то тотальное, какое-то диагностическое. Отнюдь.
Разделив детей на группы "откуда они попали в детдом", я предварила разделение по тем субкультурам, носителями которых дети являлись ДО попадания в детдом. Соответственно, это 1) субкультура криминальной бедности (воры, убийцы, скупщики краденого, содержатели притонов, проститутки) 2) субкультура не-криминальной бедности (работающие или безработные семьи или матери-одиночки, едва сводящие концы с концами) 3) субкультура бродяжничества 4) субкультуры различных социальных страт, осиротевшего ребенка из которых некому было забрать (как правило, это не-интеллигенция).
Практически во всех стратах, из которых поступают "лишенцы" и сироты, отсутствует образование, уверенность в завтрашнем дне, солидарность и процветает иерархическая культура насилия, цинизма и равнодушия. Под "насилием" я имею в виду не обязательно физическое насилие крайних форм (избиение матери отцом и ребенка обоими), а экзистенциальное насилие любого вида - то, что мы иногда называем "дикостью". "Кто сильнее, тот и прав" - примерно так может звучать ее основной постулат. Большинство детей поступают в детские дома с уже записанной матрицей повседневности - все в твоей жизни зависит от твоего места в иерархии. (Есть, впрочем, и другие дети, их меньшинство.)
На матрицу, записанную в подсознании ребенка в "семейном" детстве, пишется та информация, которую он приобретает в детском доме.
Любопытно, что дети, пришедшие в детдом в разном возрасте, одинаково быстро усваивают детдомовскую субкультуру и очень быстро начинают идентифицировать себя как "детдомовцев". Случаи нарочитой анти-самоидентификации ("я - не детдомовский") редки и наблюдаются обычно у беспризорников и примыкающих к ним малолетних проституток (я забыла сказать, что это отдельная категория жителей детских домов и интернатов - они большую часть года проводят в детском доме, но периодически их охватывает зуд бродяжничества, и они убегают, обычно недалеко, некоторое время занимаются проституцией, а потом возвращаются). Беспризорники - понятно, почему, они и в самом деле проводят в детском доме три-четыре месяца в году, а проститутки, очевидно, нуждаются в нарочитой оппозиции остальным жителям детского дома (как и большая часть уличных-вокзальных-дорожных проституток нуждается обычно в противопоставлении себя "порядочным" людям).
Дети-сироты из "нормальных" семей, попадая в детдом, против ожиданий не держатся за свою идентичность "я из нормальной семьи", а быстро растворяются в общей массе "контингента". Не знаю, почему так. Правда, здесь есть зависимость от возраста - девочка, осиротевшая в 14 лет (автокатастрофа), считала дни своего пребывания в детском доме и упорно строила планы на взрослую жизнь, когда она станет жить в своей квартире. Остальные сироты из "нормальных" семей, пришедшие в детский дом в 7, 10, 11 лет, ничем не отличались от "лишенцев" и остального контингента.
(Слово "контингент" я употребляю, чтобы заставить вас нервничать.)
Итак, какова же она, субкультура "детдомовцев", что объединяет детей с разным, как я подчеркнула в начале, бэкграундом и разным будущим?
1. Тотальная бедность. Детдомовцы относительно хорошо питаются (правда, это в столицах так, а про региональные детдомы я слышала ужасы) и с относительной регулярностью ездят в отпуска (и даже за границу), но при этом бедность - это форма их повседневного существования. Начиная от интерьеров и заканчивая игрушками, инвентарем и пр. Собственное имущество детдомовцев (одежда, игрушки, сумки, безделушки) малочисленно, случайно и весьма аскетично.
Бедность повседневной жизни осознается детдомовцами как норма. Интерьер обычной квартиры среднего класса выглядит для них как дворец (это очень важно знать тем, кто хочет привести ребенка к себе в гости).
Почти всех этих детей очень тянет ко всему яркому, блестящему, нарядному (обычно "нарядному") - сначала чисто физиологически, потому что их среда обитания очень серая и однообразная, а потом у них формируется такой вкус.
Субкультура детдомовской бедности отличается от "обычной" субкультуры бедности тем, что дети, живущие в бедных семьях, знают, откуда берутся деньги - мама вкалывает на трех работах уборщицей, старшие дети продают газеты, младшие подбирают бутылки и сдают - из этого образуется суп и каша. Детдомовские не видят чужого труда, еда берется в столовой, одежда у кастелянши. Поэтому если в бедных семьях связка "труд - еда" более или менее наличествует, то у детдомовцев она отсутствует.
Кроме того, детдомовцы не знают тягот жизни (опять же потому, что лишены возможности видеть, из чего возникает еда, одежда и пр.). Они не знают, что такое "начальник", "цены", "коммунальные услуги", "очередь на рынке" и другие вещи, образующие повседневность бедных людей. В этом смысле они сильно дезадаптированы.
2. Беззаконие. Я долго думала, откуда в детдомовских такой имморализм - от тотальной бедности, от социального происхождения или от того, что их воспитанием никто не занимается, и решила, что от всего вместе.
Детдомовцы легко берут чужие вещи без спроса (на время и навсегда), воруют в магазинах и на рынках, любят разрушительные действия (разбить стекло, разломать новую ограду и пр), охотно обижают слабых. При всем при том они могут быть вполне добрыми и на свой лад честными ребятами - просто у них очень искаженное и крайне ослабленное представление о морали. Если их поймать на месте преступления, они отпираются только если им грозит наказание, а вообще обычно сразу признаются и видно, что у них нет понимания, что они делают плохо.
Поэтому детдомовцы - поставщики кадров для криминалитета, в первую очередь мальчики, конечно. Подросткам очень важно чувствовать себя перешедшими на другую ступень иерархии, а это часто достигается членством в какой-нибудь местной банде. Как правило, они становятся "форточниками", то есть участвуют в квартирных кражах, а также пиздят магнитолы из автомобилей, откручивают зеркала и пр. Разбоем и грабежом (нападения на прохожих) занимаются редко. Но это я отвлеклась. Криминализация детдомовских обычно означает разложение детдомовской субкультуры у ребенка и интеграцию его в криминальную субкультуру.
Говоря об имморализме детдомовцев, я имею в виду не отсутствие любой морали - как в любом сообществе со своей субкультурой, мораль есть и у них. Я имею в виду некую универсальную среднестатистическую мораль, а-ля "воровать нельзя", "врать нехорошо", "уважай чужой труд" и пр. Вот с этим у большей части контингента проблемс, да-с.
3. Изоляция. Это очень важная особенность детдомовской субкультуры, но у меня уже отваливаются руки. Не переключайте канал.
3. Изоляция. Детский дом крайне мало контактирует с людьми из семей - как с "благополучными", так и с "не". Выходы детдомовцев "в свет" (музеи, театры, спорт и прочее, куда их водят обязательно, периодически) почти никогда не сопряжены с контактами с миром семейных людей. Детдомовцы играют отдельно, растут отдельно, учатся отдельно - короче, живут отдельно. Мир семейных людей остается либо в их воспоминаниях (обычно, как я уже говорила, тяжелых, но всегда ценных для ребенка), либо воспринимается ими опосредованно - через кино, книжки, телевизор, рассказы. Практически ни у кого из детдомовцев нет друзей из мира семей. Только дети-сироты, попавшие в детдом в относительно позднем возрасте, сохраняют контакты с одноклассниками, соседями и пр, но и эти контакты становятся спорадическими.
Поэтому детдомовцы очень плохо осведомлены о том, что такое жизнь в семье, - их воспоминания об этом обрываются на возрасте попадания в детдом, а рассказы не обладают необходимой степенью информативности.
(И это я еще не знаю ничего про "отказников" - детей, которые с рождения живут в казенном доме.)
В этом смысле на нашей планете действительно существуют два мира - мир семейных людей и мир детей без семьи. Различия между ними очень заметны, но важно то, что эти различия именно бросаются в глаза, а не являются глубинными, психикообразующими.
Основное различие, о котором любят жужжать тетки, - в том, что детдомовцы якобы лишены чувства любви, эмоционально холодны, равнодушны и т.д. Это неправда. Детдомовская субкультура предполагает большую сдержанность, умение владеть собой, умение "постоять за себя" и пр, от этого дети кажутся холодными и расчетливыми. На самом деле они, как и все люди, эмоциональны и привязчивы, но изоляционная иерархическая субкультура, которую они усваивают в детском доме, требует высокого самоконтроля, с которым ребенок привыкает жить.
Дети из детского дома гораздо более самостоятельны и независимы, чем дети из мира семей. Правда, эта самостоятельность тоже имеет особую природу. Там, где у родительского ребенка есть авторитет старших, - у детдомовца есть прагматизм, граничащий с цинизмом. Дети из детдома не корреспондируют своих действий с вопросом "разрешат мне или нет". И вообще они не любят контроль - в отличие от родительских детей, которые осознают более или менее выраженный контроль со стороны родителей как норму, детдомовцы растут в ситуации "имитированного контроля", а де-факто почти полной бесконтрольности, и настоящий контроль их повергает в ступор или раздражает.
Изолированность детдомовцев имеет и еще одно следствие. Их коммуникация с миром семей, которая начнется, когда они достигнут совершеннолетия и начнут получать профессии и в целом социализироваться, всегда оказывается несколько странной. Большинство детдомовцев стесняются того, что они детдомовцы, и часто пытаются это скрыть. Они многого не знают о жизни семей (например, отмечание дня рождения в кафе Баскин-Роббинс - для них что-то из области сказок), поэтому коммуницировать с миром семей им трудно. Однако следует отметить, что своего рода идея-фикс семьи, которая есть почти у каждого детдомовца (за исключением беспризорников, проституток и еще кое-кого), оказывается продуктивной в том плане, что они очень тянутся к миру семьи и очень стремятся его реализовать в своей жизни. Возможно, в какой-то степени приобретаемые ими навыки жизни в мире семей - мимикрия, но это можно сказать почти о любых социализационных навыках.
Изоляция, в которой растут детдомовцы, по выходе из детдома сменяется либо активнейшей интеграцией в мир семейных людей (невротичной, разумеется, как и любая социализация) и вытеснением своего детдомовского прошлого (человек не просто скрывает его от других, но и сам старается забыть о нем), либо, увы, дезадаптацией и окончательной интеграцией в мир деклассированных элементов.
Нельзя сказать, чего больше. Возможно, 50:50.
Таким образом, изолированная жизнь в детдоме приводит к тому, что детдомовцам в детстве трудно понять мир семейных людей и даже просто получить непосредственную информацию о нем. Впоследствии это ведет либо к активному стремлению интегрироваться в мир семей (девочки и мальчики рано создают собственные семьи и рожают детей), либо к отказу от этих попыток и погружению в криминальные субкультуры.
Так, это я сказала, это я сказала, а про что дальше говорить, там еще поле непаханое. Щас еще напишу.
4. Жизнь на виду. Ну, тут понятно. Прайваси в детском доме - это как лед в Сахаре. Жизнь на виду у всех имеет несколько следствий:
1) Дети крайне-крайне ревностно относятся к "своему" - среди мифов о детдомовцах есть миф об их чрезвычайной жадности. Он не отражает реалий, так как детдомовцы не столько жадные, сколько крайне дорожащие "своим" дети. Детдомовская субкультура предполагает, что твое у тебя могут отнять, украсть, сломать из вредности, и наказать обидчика можно либо симметричным действием, либо какой-нибудь пакостью. Физические слабые или просто мирные, неконфликтные дети, не желая ни с кем ссориться из-за игрушек или одежды, стараются прятать то, что им дорого, живут в страхе того, что это исчезнет. Иногда это становится личностным свойством и остается на всю жизнь, а иногда с годами утихает.
2) У детдомовцев вырабатывается странное восприятие собственного тела и телесного взаимодействия. Они гораздо больше готовы к драке, чем к ласке, и поглаживание по голове, по плечу даже от близкого человека могут воспринимать как вторжение в их личное пространство. Грубо говоря, их телу комфортно, когда его никто не трогает. Впрочем, я знаю множество родительских детей с тем же свойством.
3) Сплетни и обсуждения - важная часть жизни детдома. Каждый из детей знает, что о нем говорят, и часто знает, что именно говорят. Секреты быстро перестают быть таковыми. Детдомовская субкультура как бы предполагает отсутствие секретов, секрет - это слабость, слабость - основание быть побитым, осмеянным. Поэтому детдомовцы, адаптируясь к этой субкультуре и одновременно поддерживая ее, делают "ход конем" - они тщательно оберегают свои самые секретные секреты (обычно это мечты или воспоминания) и вырабатывают безразличие к разоблачению не-интимных, не-идентификационных секретов. Грубо говоря, детдомовец фыркает "ну и что", когда узнает, что все знают, что его брат шизофреник, но тщательно хранит секрет о своем придуманном друге.
4) Дети очень не любят, когда им лезут в душу, разводят на откровенность. Тщательно оберегаемые идентификационные секреты не должны быть выданы постороннему человеку, потому что тогда возникает опасность, риск. Поэтому есть еще миф о детдомовцах - они скрытные, не доверяют людям и им нельзя доверять. Я не считаю, что этот миф отражает реалии. Дети не столько тотально недоверчивы (часто, увы, бывает наоборот), сколько держатся за свои секреты как за то, что отличает их от других, делает ими.
