В Сибирь!
Сложно сейчас сказать, что двигало одиннадцатью женщинами, которые решились на этот поступок. Властям их решение сразу не понравилось, и они всячески старались сдержать этот порыв.
Также читайте:
Княгиню Трубецкую, которая первая добилась разрешения, почти на полгода задержали в Иркутске по личному распоряжению царя. И все эти полгода ее уговаривали отказаться от затеи.
Со стопроцентной уверенностью нельзя ссылаться ни на любовь, ни на желание поддержать политические взгляды супругов. Среди дворян браки часто заключались по расчету и даже без участия самих молодых. Например, княгиня Мария Волконская до ссылки вовсе была не в ладах с мужем.
Также читайте:
Политикой женщины тогда не занимались, об участии мужей в тайных обществах они узнали постфактум. Единственным исключением была Екатерина Трубецкая, но на следствии ее никто не вспомнил. По делу декабристов были привлечены только две дамы: сестры Михаила Рукевича — Ксаверия и Корнелия.
Они были виновны в том, что после ареста брата уничтожили компрометирующие его бумаги. За что их определили в монастырь на год и шесть месяцев, соответственно. Так что соратницами в борьбе, как это случалось позже, они не были.
Безусловно, среди них имели место и романтические истории. Тут сразу надо вспомнить Полину Гебль (Анненкову) и Камиллу Ле Дантю (Ивашеву). Обе, кстати, француженки, поэтому нельзя говорить и о каком-то национальном явлении среди русских женщин. Они так понимали свой долг и следовали ему.
Также читайте:
Первое, с чем им пришлось столкнуться этим женщинам — лишение положения в обществе. На тех, кто отправлялся вслед за опальными супругами, царские милости не распространялись. Жить в Сибири они должны были как жены «каторжан» и «ссыльнопоселенцев», то есть с очень ограниченными гражданскими правами.
Происхождение, отношения внутри сословия и общественный интерес, конечно, сказались. Обычной мещанке пришлось бы намного сложнее. Но это стало понятно уже по прошествии нескольких лет жизни в Сибири. Изначально женщины отправлялись в полную неизвестность: никто не мог им гарантировать уважительного отношения местных властей.
Вторым и самым сложным испытанием для большинства женщин — необходимость расставания с детьми. С ними выезд в Сибирь власти категорически не разрешали. Марии Юшневской пришлось четыре года ждать решения. Все дело в том, что с ней собралась ехать ее взрослая дочь от первого брака. Но и в этом случае, чиновники не пошли навстречу.
Детей в результате пристраивали родственникам. Надо отдать должное тогдашней российской элите: тех принимали, давали образование, обеспечивали детей своих родственников, но материнское сердце все равно крайне тяжело переживало такую разлуку.
Александра Давыдова оставила шестерых детей. Между ними было шесть тысяч верст. Чтобы поздравить с именинами ей приходилось писать чуть ли не за полгода вперед. О том, как они взрослеют, она могла судить, только получая портреты.
Власти противились встречам родственников с ссыльными даже тогда, когда каторга осталась позади и режим пребывания тех был смягчен. Сыну Ивана Якушкина, Евгению, впервые удалось встретиться с отцом только в возрасте 27 лет и для этого потребовалось отправиться в служебную поездку.
И, наконец, отношение родственников, семьи и общества в целом к решению жен декабристов было совсем неоднозначным. Генерал Раевский сказал своей дочери Марии Волконской перед отравлением: «Я тебя прокляну, если ты через год не вернешься».
Отец Марии Поджио, сенатор Андрей Бороздин, чтобы удержать дочь от необдуманных шагов ходатайствовал о заключении Иосифа Поджио в одиночку Шлиссельбургской крепости. Там он провел восемь лет. Сенатор поставил дочери условие: в Сибирь его переведут только после их развода.
Семейство Лаваль наоборот поддержали Екатерину Трубецкую в ее решении поехать за мужем. Отец даже дал ей в поездку своего секретаря. Последний не выдержал пути и бросил ее еще в Красноярске.
Высшее общество тоже разделилось: одни с недоумением комментировали в салонах этот поступок, но в тоже время проводы Волконской в Москве посетили многие известные личности, в том числе Пушкин.
Приговор
Чтобы объяснить, как жилось женщинам, которые отправились за своими мужьями в Сибирь, необходимо обязательно вспомнить приговор. Для участников декабрьского восстания и членов тайных обществ он оказался беспрецедентно строгим.
Всего судили 121 человека. Пятерых лидеров — Пестеля, Рылеева, Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина и Каховского — специально созданный Верховный уголовный суд приговорил к четвертованию, казни, которая не применялась в России со времен Емельяна Пугачева. Тридцать одного человека — к отсечению головы.
Для России тех времен — это практически массовые казни. Например, при правлении Екатерины Второй к смертной казни приговорили всего четверых: Пугачева, Мировича и двух участников чумного бунта 1771 года.
У остальных декабристов приговоры были самым разнообразными, но, как правило, это была каторга, разжалование в солдаты и ссылка в Сибирь. Все это сопровождалось лишением дворянства, всех наград и привилегий.
Император Николай I смягчил приговор и смертную казнь заменили на каторгу и ссылку. Повезло всем кроме приговоренных к четвертованию, тех вместо мучительной казни просто повесили. То как проходила эта казнь (трое декабристов сорвались и их пришлось вешать еще раз), говорит о том, что приводить смертный приговор в исполнение в России тогда не умели.
Власти и новый царь так испугались появления декабристов, требований республики и гражданских прав, что постарались в ответ максимально запугать аристократию, чтобы крамольные мысли не закрепились в их умах.
Женщины того времени переходили в сословие мужчины и лишение дворянства автоматически распространялось на всю семью. Но царь и тут помиловал. Женщинам оставляли дворянство и права собственности, им также была дана возможность развестись с государственными преступниками. Как-то по умолчанию предполагалось, что супруги именно так и поступят.
Также читайте:
Наверное, Николай I считал, что это очень изящный шаг: одним махом проявлял «милость» и лишал декабристов последнего якоря — семьи. Волны разводов тем не менее не последовало. Вместо этого — пощечина: несколько женщин решили последовать за мужьями в Сибирь.
Дамская улица
Жены стали тем мостом, которые своими письмами связывали узников с остальной страной. Они же добивались смягчения содержания, определенных уступок. По сути, эти женщины успешно и бесплатно выполняли те же самые функции, что и армия адвокатов сегодня. Еще их можно было бы назвать первыми правозащитниками в России. Но тогда, отправляясь в Сибирь, вряд ли они задумывались о подобном.
Понимали они одно — это будет очень тяжело в бытовом и моральном плане, но не представляли насколько. Сегодня довольно популярны различные сообщества «выживальщиков». С их точки зрения жены декабристов, в массе своей выросшие в окружении крепостной прислуги, получили бы крайне низкую оценку выживания.
В описи имущества Елизаветы Нарышкиной, которая еле поместилась на трех листах, можно найти множество «важных» вещей для обычной жизни: 30 пар женских перчаток, 2 вуали, 30 ночных рубашек, десятки пар чулок и так далее, и тому подобное. Счастливую улыбку вызывает полезная вещь — медный самовар. Неизвестно только удалось ли его довезти и умела ли барыня с ним обращаться.
Возможно, по современным меркам трудности их были не столь ужасны. Они и сами не считали, что совершают нечто героическое. Александра Давыдова, уже вернувшись из Сибири, однажды сказала: «Какие героини? Это поэты из нас героинь сделали, а мы просто поехали за нашими мужьями…».
Но представьте на миг состояние барышень, умевших музицировать, вышивать на пяльцах и обсуждать последние литературные новинки, с ворохом совершенно неуместных на севере вещей, которые вдруг оказались в маленькой крестьянской избе, где вначале не было даже печи и приходилось пользоваться очагом.
Особенно тяжело пришлось первым, кто смог прорваться в Сибирь: Трубецкой и Волконской. К тому моменту их мужей государство содержало на 20 рублей в месяц (сумма и по тем временам мизерная). Говорят, такую сумму определил лично Николай Первый.
Сами жены регулярно отчитывались властям о своих расходах, а те следили, чтобы деньги не тратились «на чрезмерное облегчение участи заключенных». Чтобы передать вещи, требовалось подкупать охрану. Единственное, что не возбранялось — это подкармливать.
Вот только готовить приходилось самостоятельно. Для многих женщин это стало, как сказали бы сейчас, совершенно новым вызовом. Дамам приходилось самим ходить за водой, рубить дрова и разводить огонь. И если с овощами вскоре научились справляться все, то чистка птицы становилась сложной задачей, про то, чтобы забить курицу, речь даже не шла.
Этому женскому коллективу, а жили жены декабристов по сути вместе, маленьким сообществом, очень помогало, что среди них оказалась француженка Полина Гёбль (Анненкова). Она выросла в простой семье, в Москве оказалась в качестве модистки, и умела многое из того, с чем не сталкивались представительницы высшего света. Именно Гёбль обучила своих подруг многим бытовым навыкам. Но уроки те брали даже у слуг. Например, Муравьеву учил готовить собственный крепостной-кухмистер.
С 1827 года всех декабристов содержали в Читинском остроге. Условия для каторжан были неплохие, но тот факт, что они приехали к мужьям, совсем ничего не значил. Поначалу свидания разрешались редко и только в присутствии офицера.
Чтобы получить дозволение поехать в Сибирь у женщин брали расписку об отказе «от семейной жизни». Жить с мужьями в тюрьме разрешили только в 1830 году, после перевода на Петровский завод. И вопрос этот обсуждался на самом верху. После этого женщины, подключая всех родственников, буквально завалили Москву и Санкт-Петербург жалостливыми письмами, добиваясь от властей чтобы в камерах заделали щели и увеличили окна.
Зачастую в опасные ситуации они попадали из-за некоторой наивности. Волконская — самая молодая из них — однажды вызвала резкое неудовольствие каторжного начальства из-за того, что подарила уголовникам рубахи. В другой раз она же дала им деньги на побег. Заключенных поймали и били плетьми, чтобы узнать откуда они их взяли. Стоило хотя бы одному признаться и все закончилось бы арестом самой женщины. К счастью, никто ее так и не выдал.
Большую часть своего времени жены декабристов тратили на обслуживание своих мужей и их товарищей, приготовление еды, стирку, починку одежды и попытки поговорить с ними через высокий забор. Для последнего приходилось часами ждать, пока охрана выведет каторжан на улицу.
После переезда в Петровский острог, женщинам пришлось немного легче. Их ждали дома на небольшой улице, которая получила название Дамской, возможность чаще видеться с мужьями, а потом даже жить вместе. Им оставалось только как-то наладить быт.
Сделать это было не просто. Практически все необходимое надо было выписывать из столиц, заказывать через родственников, а потом ждать полгода-год. Жены декабристов кроме быта взяли на себя функции адвокатов и защитников не только мужей, но и всех остальных заключенных.
Они организовали переписку, как официальную, так и тайную, ведь все письма, которые шли через местные власти вскрывались. Писали родным тех декабристов, которые отказались от них. Через женщин же присылали помощь. Они утешали и успокаивали слабых, помогали неимущим и даже организовывали культурную жизнь, устраивая музыкальные вечера и представления.
Ну и конечно же рожали, воспитывали детей, которые появились уже в Сибири, помогали мужьям, которые после выхода с каторги занимались сельским хозяйством, открывали свое дело или работали по приобретенным в Сибири или «в прошлой жизни» специальностям.
Причин, по которым жены декабристов отправились след за ними, множество, и сегодня спорят про это даже яростнее, чем в прошлых столетиях. Но одно можно сказать точно: именно они помогли мужьям и их товарищам пережить каторгу и ссылку, защитили от злоупотреблений местных властей и создали более-менее пристойные условия жизни.
Также читайте:
События на Сенатской площади Санкт-Петербурга 14 декабря 1825 года стали первым революционным выступлением дворянского сословия против существующих порядков, с целью установления в государстве демократической республики. Восставшие, в силу своей неорганизованности и без поддержки народа, потерпели поражение. Пять участников восстания были повешены, 31 декабрист отправлен в бессрочную ссылку, остальные получили более мягкие приговоры. За многими из них на каторгу последовали жены, невесты и сестры. Жёны декабристов разделили с мужьями все тяготы ссылки, рожали и воспитывали детей, искренне старались быть счастливыми.
На каторжные работы в сибирские города по приговору суда отправили 120 представителей дворянства. Сосланных в Сибирь некоторое время держали в тюрьмах Петербурга, а потом отправляли в сибирские остроги. Разделить участь с любимыми на каторгу поехали жены и невесты осужденных. Так кто же были эти женщины, и чем пожертвовали?
Князь Сергей Волконский прислал сватов в дом Николая Раевского, когда дочери едва исполнилось 18 лет. Через год они обвенчались, и супруг был старше красавицы жены на 17 лет.
Судьба декабриста Волконского была тесно связана с тайными организациями, но отцу невесты он обещал покончить с этим сразу после свадьбы. За 11 месяцев до восстания декабристов, во время венчания у невесты от свечи воспламенилась фата. Женщины заохали, посчитав это плохой приметой.
После суда Мария мечтала воссоединиться с мужем. В декабре 1826 года, оставив годовалого сына, и наперекор осуждению родных, она отправилась к мужу. В ссылке у них родились сын, которого назвали Миша, и дочка Елена. В 1855 ей разрешили поселиться в Москве, чтобы пройти лечение.
Умерла Мария Николаевна в августе 1863 года, и захоронена в Воронках. Не прошло и года, и рядом с могилой супруги похоронили и князя.
Графиня Александрина Чернышёва, воспитываясь в родительском доме, получила прекрасное образование, а внешняя красота гармонично сочеталась в ней с красотой душевной.
Юная красавица влюбилась в Никиту Муравьева, и в 1823 стала его женой. Муж Александры не был на площади во время восстания, но получил 15 лет каторжных работ. Александра Муравьева, родив третьего ребенка, стала первой из женщин, которая отправилась к мужу после оглашения приговора.
Когда мужа перевели на Петровский завод, супруги жили в жутких условиях. Муравьева родила на каторге еще троих детей, но холодный климат и невыносимый быт подорвали здоровье молодой женщины.
Скончалась в ноябре 1832 года, когда ей только исполнилось 27 лет. Первая смерть в сообществе ссыльных декабристов. Власти не дали разрешения перевезти тело в Санкт-Петербург, и ее захоронили на поселении. Внучка Александры писала, что ее мать Софья сделала из своего дома музей в честь знаменитой декабристки.
Крестили дочь французского эмигранта Жана Лаваля и Александры Козициной 7 декабря 1800 года, и дали ей имя Екатерина. Юная графиня отличалась добрым сердцем и особой женственностью.
Отдыхая в столице Франции, повстречала князя Сергея Трубецкого, и в 1820 вышла за него замуж. Знатный и богатый супруг был старше жены на 10 лет. Первой из всех декабристок добилась разрешения следовать за мужем в Сибирь. Долго ждала разрешения увидеться с любимым в Иркутске, и на все уговоры вернуться, отвечала отказом.
Может воздух Сибири повлиял, но первая дочь у четы Трубецких родилась в ссылке, через 10 лет после заключения брака. Всего Екатерина родила 4 детей. Трубецкая помогала семьям каторжан, раздавала хлеб бедным. Позже, восхищаясь ее добротой, Некрасов посвятил ей первую часть своей поэмы «Русские женщины».
Умерла графиня в 1854 году, и ее захоронили в Знаменском монастыре в окрестностях Иркутска. Получив разрешение вернуться домой, Трубецкой перед отъездом несколько часов проплакал на могиле любимой супруги.
Очаровательная фрейлина при дворе императора Елизавета была дочерью Петра Коновницына, занимавшего тогда пост министра военных дел. В день свадьбы с Нарышкиным императрица подарила ей 12 тысяч рублей.
Муж не принимал участие в декабрьском восстании, но был осужден на 8 лет каторжных работ за членство в тайных организациях. Елизавета, не задумываясь, отправилась к мужу в Читу.
В Тобольске, где в 2008 г. открыли памятник женам декабристов, у Нарышкиных был свой дом, ставший образовательным центром. После окончания срока ссылки, муж был отправлен на Кавказ, а Елизавета, проведав недолго родных, последовала за ним.
Когда муж ушел в отставку поселились недалеко от Тулы. Умерла Елизавета в 1867, муж ушел из жизни тремя годами ранее.
Француженка по рождению Камилла Ле Дантю была дочерью гувернантки. Мать служила в семье генерал-майора Петра Ивашева. Будучи еще совсем юной Камилла влюбилась в сына хозяев дома. В котором прислуживала.
Разное социальное положение не позволило бы девушке стать супругой знатного дворянина. Но тут произошло декабрьское восстание, и Василий, который состоял в тайном обществе, но сам не был на Сенатской площади, был приговорен в 15 годам каторги. Юная девушка объявила, что желает выйти замуж за Василия. Узнав об этом, осужденный декабрист был растроган до глубины души.
Получив разрешение, Камилла в 1830 году присоединилась к жениху. После свадьбы целый месяц прожили в снятом домике. После медового месяца Ивашев вернулся к каторжным работам. Счастливая «каторжанка» родила 4 детей, и именно здесь, среди сибирской глуши обрела счастье.
В 1855 семья приехала в Туринск, где Василий выстроил для семьи дом. Но годы каторги сказались на здоровье Камиллы. Простудившись, она умерла в возрасте 31 года во время преждевременных родов 7 января 1840 г. Через год, 9 января умер и Василий Ивашев, не смирившись с потерей любимой жены.
Жанетта-Полина Гёбль
Жаннета была дочерью военного, служившего в армии Наполеона. После смерти отца, а девочке было всего 9 лет, получила пенсию и денежное довольствие от императора Франции.
Деньги быстро закончились, и юная девушка научилась шить платья и шляпки, а в возрасте 23 лет переехала в Санкт-Петербург, где работала модисткой. Летом 1825 года познакомилась с Иваном Анненковым. Молодые люди с первого взгляда полюбили друг друга, но Жанетта отказала русскому офицеру, когда тот сделал ей предложение.
После восстания Иван был арестован, и посажен в острог, а молодая француженка не могла понять, куда подевался ухажер. Узнав об аресте, она продала часть своих вещей, приехала в столицу, чтобы подготовить любимому побег. Но все тщетно, Иван был осужден на 20 лет каторги. Француженка с настоящей русской душой не была женой осужденного, и, добиваясь разрешения отправиться в Сибирь, дошла до самого Николая I.
В апреле 1828 года сыграли свадьбу, на которую дал разрешение российский император, и француженка стала Прасковьей Егоровной Анненковой. Жанетт рожала 18 раз, но только семеро их детей с Иваном выжили. Когда объявили амнистию, чета выбрала местом жительства Нижний Новгород, где счастливо прожили еще 20 лет после всех испытаний. Захоронены рядышком на Красном кладбище города на Волге.
С детства Наталья Алпухина была набожным ребенком, и зачитывалась житием святых. В юности вела аскетический образ жизни, нося тяжелый, вываренный в соли пояс, портила кожу лица, выставляя его лучам палящего солнца.
В 19 лет венчалась со своим двоюродным дядей Михаилом Фонвизиным, а когда того отправили на каторгу, последовала вслед за ним. В Петербурге Наталья оставила на воспитание матери двоих своих сыновей. В 1853 году получили уведомление с разрешением возвратиться из ссылки, и супруги поселились недалеко от Москвы. После смерти мужа вышла вновь связала свою судьбу с декабристом Иваном Пущиным.
Одно из своих стихотворений ей посвятили Жуковский, а современники сравнивали отважную женщину с героиней Пушкина Татьяной из «Евгения Онегина».
Отец Анны, Василий Малиновский, служил директором Царскосельского лицея, и смог дать прекрасное образование дочери. Брат юной девушки познакомил ее с красавцем офицером Андреем Розеном.
В апреле 1825 молодые люди сыграли свадьбу, а уже через 8 месяцев супруг был арестован. Розен был единственным, кто предупредил жену о восстании, и возможном аресте. После приговора, который определил Андрею Розену 10 лет каторги, которую потом сократили до 6 лет.
Анна, следуя наставлению мужа, подождала пока подрастет их сын, а потом, оставив ребенка матери, отправилась за мужем в Сибирь. Лечила людей, как могла поддерживала супруга. В Кургане чета Розен приобрели дом, на средства, которые прислал брат Анны.
После амнистии прожили под Хабаровском, воспитывая и подымая на ноги детей. Анна скончалась в 1884 году, а Андрей пережил ее всего на 4 месяца.
Историки и литераторы уделили этой замечательной женщине меньше всего внимания из всех 11 бесстрашных декабристок. Но все, кто писал о ней, непременно отмечали кротость нрава, великодушие и смирение.
В 17 лет венчалась с гусаром, балагуром и весельчаком Василием Давыдовым. Своим остроумием и стихами, которые он посвящал юной красавице, он вскружил Александре голову, и она не устояла.
Приговор и каторга сломили бравого гусара, но в 1828 году к нему в Читинский острог приехала жена, оставив детей родным. Муж был несказанно рад такому повороту событий. Здесь в Чите у них родилось 4 детей, а потом, после переезда в Красноярск, любящая жена подарила мужу еще троих детей.
Интересный факт в том, что они оказались самой многодетной семьей среди всех декабристов. Александра сумела сохранить многие записи, письма и рисунки декабристов, сделанные ими на каторге. Скончалась она в 1895 году, когда ей было 93 года.
Ради справедливости скажем, что среди последовавших на каторгу за супругами были Мария Юшневская и Александра Ентальцева, а также сестра Николая Бестужева Наталья.
А вот Анастасия Якушкина не жалела себя, чтобы получить разрешение уехать к мужу, и уже договорилась с родными, что те возьмут на воспитание ее детей. Но муж запретил ей ехать, и она послушно осталась в Москве, тяжело переживая разлуку с любимым.
Жена Рылеева как могла поддерживала жен осужденных и помогала им добиться разрешений на посещение супругов в ссылке. Вызывает уважение и Наталья Шаховская, после того как муж заболел, добилась перевода его под Суздаль. Она поселилась рядом с мужем, и до конца его дней оказывала ему поддержку и медицинскую помощь.
Мария Бороздина, жена декабриста Поджио на протяжении многих лет добивалась встречи с мужем, которого содержали в казематах Шлиссельбургской тюрьмы. В 1834 году Поджио сопроводили под охраной в Сибирь, а брак Натальи с ним расторгли по настоянию отца.
Все они, как и представленные в списке женственные, хрупкие, но героические добровольные «каторжанки», достойны уважения и преклонения.
В завершение расскажем, что же потеряли и что приобрели отважные представительницы прекрасного пола.
Личным указом императора Николая II все жены осужденных на каторгу декабристов могли расторгнуть брак. Некоторые воспользовались этим, и нашли счастье во втором браке.
Кстати, о самых красивых свадебных цветах мира на нашем сайте сайт есть очень интересная статья.
Но большинство из них остались верны клятве данной у алтаря, и, отказавшись от роскошной беззаботной жизни, оставив собственных детей на попечение родственников, отправились в суровые условия каторги.
Все были лишены дворянского звания, сословных привилегий. Указом императора их перевели на положение жен ссыльных каторжников. Такое социальное положение ограничивало передвижение по стране, запрещалась переписка с родными.
Дети, которые родились в семьях ссыльных декабристов, переводились в категорию казенных крестьян.
Кто-то расценит этот поступок как безрассудство, кто-то как проявление благородства и обостренного чувства долга. Но это была любовь… настоящая любовь.
Сразу после коронации в августе 1856 года новый император России Александр II издал распоряжение, позволяющее ссыльным декабристам вернуться. На тот момент в живых осталось 34 декабриста.
Пять верных жен вместе с супругами вернулись в Европейскую часть государства. Им разрешалось проживать под надзором полиции в любом городе, кроме российской столицы.
Вглядываясь вглубь столетий, отметим, что такой массовый порыв души был единственным случаем в истории, когда женщины, отказавшись от всех благ и привилегий, отправились за любимыми на каторгу. У каждой из 11 женщин была своя мотивация отправиться в Сибирь, но, однозначно, это был настоящий подвиг, проявление самых высоких чувств и благородных стремлений.
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье.
Не пропадёт ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье!
Пушкин написал эти строки своему лицейскому другу, Ивану Пущину, как своего рода послание всем декабристам. Этот факт известен многим, но мало кто знает, что бумажку со стихами передала адресату через тюремную решётку Александра Муравьёва, одна из тех святых женщин, кого принято называть «жёнами декабристов». Кто же они такие - жёны декабристов, интересные фактыо них мы узнаем из этой небольшой статьи.
Как всё начиналось
Выражение «жена декабриста» давно стало именем нарицательным. Так говорят о женщине, которая ради мужа готова идти (и идёт) на огромные жертвы, бытовые неудобства, кардинально меняет свою устоявшуюся жизнь. Люди, используя это выражение, мало знают о настоящих жёнах декабристов и том человеческом подвиге, который они совершили.
Известно, что декабристы вышли на Сенатскую площадь в декабре 1825 года. Их целью было свержение существующего монархического строя. Восстание потерпело сокрушительное поражение, после чего некоторые из зачинщиков были казнены, а большинство отправлены на каторжные работы в сибирских рудниках.
Важно отметить, что большая часть декабристов принадлежала к высшему российскому обществу. Это были, как правило, молодые офицеры, дворяне, отпрыски богатейших семей империи. Под стать им были и жёны: графини, княгини, аристократки «высокой пробы». Когда их мужей осудили на каторгу, Император издал указ, разрешающий жёнам получить лёгкий развод со своими мужьями, государственным преступниками. Но большинство из них отказались это сделать. Более того, некоторые пожелали поехать за своими мужьями в ссылку!
Начало гражданского подвига
Чтобы понять всё величие их поступка, нужно знать хотя бы некоторые важные подробности. Например, царь издал специальный указ, касающийся жён и близких родственников ссыльных декабристов. Он, в частности, предусматривал, что последовавшие за ссыльными будут:
- Лишены всех прежних социальных прав и привилегий.
- У них забирали все имущественные и наследственные права.
- Им выдавались только мизерные средства на жизнь, да и за них женщин обязали отчитываться перед начальством рудников.
- Свидания с мужьями им разрешали только в присутствии тюремного офицера и только дважды в неделю.
- Дети, рождённые жёнами декабристов, должны были считаться обычными казёнными крестьянами.
Это не полный перечень ограничений, но уже этих пунктов достаточно, чтобы оценить всю глубину их человеческого подвига.
Не все жёны декабристов последовали за своими мужьями, да это и понятно. Некоторые не смогли выдержать осуждения ближайших родственников, отвернувшихся от «смутьянов», другие не захотели ломать жизнь своим детям. Те, кто уезжали, уже имея детей, оставляли их на попечение своих близких, понимая, что вряд ли увидятся с ними в этой жизни. Считается, что всего жён декабристов было 11 человек, хотя, вероятнее всего, таких отважных женщин оказалось больше.
Примеры из жизни декабристских жён
Первой из них уехала в Сибирь Екатерина Трубецкая. Нужно подчеркнуть, что в те времена поездка туда была равносильна отправке на край света, в ужасную глушь, беспросветность бытия. Письма из ссылки в Петербург шли по 2 месяца в одну сторону! Добравшись через три месяца до Иркутска, графиня Трубецкая поехала дальше, к месту ссылки мужа, по этапу, вместе с уголовниками.
Трубецкая смогла увидеть мужа только через полгода после своего отъезда из столицы. Увидев его в кандалах, среди других каторжан, она потеряла сознание.
Вместе с ней была и Мария (Марина) Волконская, самая молодая из всех жён-декабристок. Дочь героя Отечественной войны, генерала Раевского, внучка Ломоносова, стала посреди Благодатского рудника на колени, поцеловала кандалы мужа, а потом и его самого…
Волконская и Трубецкая долго были вместе: питались зачастую чёрным хлебом и квасом, помогали мужьям, как только могли. Трубецкая пошила из своих тёплых башмаков шапочку, защищавшую голову мужа от падения кусков руды. Сама впоследствии отморозила ноги.
Через некоторое время их мужей перевели в Читу. Здесь же оказались некоторые другие жёны. Власти позволили им послабление в том смысле, что велели построить небольшие деревянные дома для женщин. Улицу, где они располагались, ещё долгое время называли Дамской.
В тюрьме Читы декабристам было, мягко говоря, несладко. Но всё же, здесь, в отличие от рудника, можно было выжить. В маленьком сибирском городке жёны декабристов жили дружной семьёй. Им приходилось много писать, ведь самим декабристам переписка была запрещена, и женщины отправляли письма, написанные под диктовку, родным, друзьям, знакомым.
Они учили грамоте крестьянских детей, а сами перенимали у крестьянок премудрости быта. Ведь многие из дам никогда даже не готовили, за них в прошлой жизни это делала прислуга. Также декабристки занимались шитьём, вязанием. Впоследствии, когда власти послабили условия содержания, некоторые из женщин воспитывали родившихся в ссылке детей.
Не все из этих героических женщин уехали в Сибирь за мужьями. Например, Полина Гебль венчалась уже здесь, последовав за женихом, и стала Анненковой. Тюремное начальство позволило жениху снять в церкви кандалы, а после церемонии охранники отвели его в камеру.
Настоящим авторитетом среди дам слыла жена Никиты Муравьёва, Александра. Она умерла первой среди декабристок в возрасте 28 лет. Случилось это уже на Петровском заводе, куда ссыльных отправили после Читинской тюрьмы. В день её смерти Никита полностью поседел.
Жёны декабристов демонстрируют нам интересные факты, свидетельствующие о невероятной силе человеческого духа! Уже два века они являются примером преданности, верности, умения отдавать себя в жертву во имя любви. Из 11 женщин только 8 дожили до царской амнистии 1856 года, только у пяти из них к тому времени рядом ещё были живые мужья. В городе Тобольске этим удивительным, святым женщинам установлен памятник.
О женах декабристов.
Автор пишет: "Сослан в Сибирь на каторгу и поселение 121 декабрист. 121 декабрист – запомним эту цифру! Сколько жен последовало за своими мужьями? Гессен, исследовавший и описавший подвиг декабристов, приводит 12 фамилий жен, последовавших в Сибирь... Итак, подвожу итоги вселенского женского подвига. За 121 ссыльным декабристом последовало только 12 (двенадцать) женщин!... При этом, напомню, по законам Российской империи жена была ОБЯЗАНА следовать за своим мужем. В частности там было указано, что муж определяет место жительства семьи. Вот так то!"
Прочитала и захотелось поподробнее узнать, почему же другие жены не последовали за своими мужьями. Ведь и правда: 121 декабрист и всего 12 женщин...
И начала я копаться в статьях, документах, книгах, воспоминаниях... И до чего же я докопалась...
Всего в Сибирь уехало 19 женщин, из них 12 жен (по другим источникам - 11 жен), остальные матери и сестры. О матерях и сестрах почему-то умалчивают...
Из 121 осужденного Верховным уголовным судом декабриста женатых было только 22 человека . В российском дворянском обществе того времени мужчины женились, как правило, где-то в возрасте плюс-минус 30 лет, а подавляющее большинство заговорщиков на момент восстаний (на Сенатской площади и в Черниговском полку) еще не достигли этих лет, и поэтому просто не успели завести свою семью...
Получается, из 22 жен не поехали за мужьями 10. Почему?
Самым сложным испытанием для большинства женщин была необходимость расставания с детьми. С ними выезд в Сибирь власти категорически не разрешали. Александра Давыдова оставила шестерых детей. Мария Волконская, уезжая в Сибирь к мужу, вынуждена была оставить на попечение родных грудного сына Николая (он скончался в два года). Марии Юшневской пришлось четыре года ждать решения. Все дело в том, что она хотела взять с собой в Сибирь дочь от первого брака. Но чиновники не пошли навстречу и Юшневская отправилась за мужем одна, оставив дочь. Н.Д. Фонвизина - единственная дочь престарелых родителей (Апухтиных), отправляясь в Сибирь, оставила на их попечение двух внуков Митю и Мишу 2-х и 4-х лет... На самом деле таких детей декабристов было гораздо больше. До отъезда в Сибирь детей не было только у Е.И. Трубецкой, Е.П. Нарышкиной и К.П. Ивашовой...
А вот жена Артамона Муравьева Вера Алексеевна с сыновьями Львом (умер в 1831 г.), Никитой (умер в 1832 г.) и Александром намеревалась приехать в Сибирь к осужденному мужу, но все же из-за детей этого сделать не смогла. Перед самым отъездом Муравьев писал ей: "Все существование мое в тебе и детях заключается - любовь, почтение и благодарность мои к тебе за твои чувства ко мне, невзирая ни на что, не могут быть мною описаны… Я не впаду в отчаяние; лишь бы ты берегла бы себя". Супругам не суждено было встретиться. Надолго пережив мужа, она сосредоточила все заботы на единственном оставшемся в живых сыне...
Иван Дмитриевич Якушкин запретил жене Анастасии Васильевне покидать детей и ехать с ним в Сибирь, полагая, что только мать, при всей ее молодости, может дать детям должное воспитание. Вышедшая замуж по страстной любви в 16 лет, она писала мужу в Сибирь: "…ты можешь быть счастлив без меня, зная, что я нахожусь с нашими детьми, а я, даже находясь с ними, не могу быть счастлива…". Кстати, теща Якушкина не раз хлопотала о дозволении дочери и внукам отправиться в Сибирь, но получала решительные отказы. Сама жена декабриста тоже предпринимала несколько таких попыток. В последний раз, когда сыновья уже подросли, она просила принять ее детей в Пажеский корпус по достижении ими надлежащего возраста, а ей позволить ехать к мужу, на что получила отказ. Супруги больше не встретились, но их сыновья Вячеслав и Евгений получили хорошее воспитание и образование. Их мать умерла на 11 лет раньше отца. Узнав о смерти жены, Якушкин в память о ней открыл первую в Сибири школу для девочек...
Вот что писал о своей жене, не поехавшей с ним в ссылку, декабрист Федор Шаховской: "Жену свою оставил я в селе Ореховце в тяжелой беременности с мучительными припадками - с нею сын наш Дмитрий шести лет. Если бог укрепил силы и сохранил дни ее, то в половине сего месяца должна разрешиться от бремени. Но если ужасное несчастье постигнет меня, и последняя отрада исчезнет в душе моей с ее жизнью, то одно и последнее желание мое будет знать, что сын мой останется на руках ее семейства, вроде отца ее... уведомил ее об нашей участи и просил, чтоб она, как можно скорее, распорядилась взять имение мое в опеку, по малолетству нашего сына, к которому оно переходит, с тем, чтобы она была опекуншей, а отец ее, примерной и строгой честности и горячей любви своей к внуку, не откажется быть его попечителем. Сие положение, горестное и сомнительное, усиливается расстоянием 6000 верст, отделяющих меня от родины и осиротелого моего семейства". Отправленный в ссылку Федор Шаховской сошел с ума. Его жена Наталья Дмитриевна добилась его перевода в отдаленное имение. Император в конце концов разрешил перевезти больного в Суздаль, в Спасо-Евфимиев монастырь, а жене поселиться неподалеку. Здесь Наталья Дмитриевна и схоронила мужа через два месяца после приезда. Умерла она в глубокой старости, восьмидесяти девяти лет, в одиночестве, пережив намного не только мужа, но и сына...
Жена декабриста Александра Бригена София Михайловна Бриген еще в 1827 году просила разрешение приехать с детьми на место поселения мужа. Однако ей было отказано в переезде в Сибирь вместе с детьми. С. М. Бриген была вынуждена отказаться от переезда к мужу, так как оставить четверых детей у родных у нее возможности не было... В ожидании семьи Бриген построил в Пелыме деревянный трехкомнатный дом, в котором прожил до 1836 года... со своей новой гражданской женой-крестьянкой Томниковой Александрой Тихоновной, нарожав новых пятерых детей... Пишут, в 50-е годы гражданская жена заболела психическим расстройством... Младшего сына от этого брака Николая Бриген увез с собою из Сибири, а двух дочек поместил в Туринский монастырь. После возвращения жил у младшей дочери от первого брака в Петергофе с февраля 1858 года... После смерти Бригена Николая взял на воспитание Н. И. Тургенев...
Жена декабриста Владимира Штейнгеля также осталась с детьми, ждала мужа из ссылки и дождалась его. Сам женатый барон Штейнгель Владимир Иванович в Ишиме жил в гражданском браке с вдовой местного чиновника. Имели двоих детей: Марию и Андрея. Дети носили фамилию Петровы, впоследствии им была присвоена фамилия Бароновы. После амнистии Штейнгель уехал к детям, жене и внукам в Санкт-Петербург. Внебрачных детей и гражданскую жену он оставил в Сибири... Жена Штейнгеля, не поехавшая за мужем в Сибирь, дождалась его - глубокого старика - после тридцати лет разлуки...
О жене декабриста Ивана Юрьевича Поливанова Анне Ивановне не известно практически ничего, кроме того обстоятельства, что весь период ареста и следствия по делу декабристов пришелся на ее первую беременность, которую она по этой причине переживала очень тяжело. Единственный сын декабриста, Николай, родился в июле 1826 года, вскоре после вынесения приговора мужу, и лишился отца в возрасте двух месяцев отроду. "Содержащийся в здешней крепости... лишенный чинов и дворянского достоинства Поливанов заболел сильными нервическими судорожными припадками при значительном расслаблении всего корпуса", отправлен в Военно-сухопутный госпиталь – 2.09.1826, где и умер. Похоронен на Смоленском кладбище. Никакие подробности дальнейшей судьбы вдовы декабриста и его сына историкам не известны...
Только три жены декабристов воспользовались царским указом, освобождавшим их от брачных уз. Так, сестры Бороздины (двоюродные М. Волконской) Екатерина и Мария, жены В.Н. Лихарева и И.В. Поджио, а также жена П.И. Фаленберга вторично вышли замуж.
Что касается историй двух дочерей проживавшего на Украине богатого и знатного сенатора Бороздина Марии и Екатерины, то истории эти довольно непростые.
Старшая дочь - Мария - вышла замуж против воли отца за члена Южного общества Иосифа Поджио. Причин для недовольства у папеньки было несколько - Поджио был католик (межконфессиональные браки в те дни были в принципе допустимы, но не особенно приняты), вдовец с двумя детьми на руках, а кроме того - член тайного общества. Сенатор Бороздин беспокоился о будущем дочери. Иосифа Поджио арестовали на глазах у беременной жены и отправили на следствие в Петербург. Мария рвалась к мужу, но… отец опять проявил заботу о дочери. Осужденного по четвертому разряду Поджио должны были бы отправить, как и остальных осужденных, в Сибирь - и Мария собиралась последовать за мужем. Однако стараниями и связями папаши Бороздина, осужденного на каторгу не отправили, а заточили в одиночку в Шлиссельбургской крепости, где он и провел около 8 лет. Мария ничего не знала о судьбе мужа, обивала пороги правительственных учреждений - но ответом ей было молчание. Через восемь лет молодая женщина иссякла, отступилась. И, воспользовавшись дарованным правом на развод с государственным преступником, вышла замуж второй раз - за князя Гагарина. Вскорости после этого Поджио - рано поседевшего и постаревшего - выпустили из крепости и отправили, минуя каторжные работы, прямиком на поселение в сибирскую глушь... Существует и несколько другая версия - якобы отец Бороздиной сообщил ей, что муж находится в крепости и тяжело болен, в том числе скорбутом (цингой), и что его незамедлительно переместят на поселение в Сибирь, в более щадящие условия для здоровья, если она забудет его и вторично выйдет замуж, в противном же случае - ему суждено сгнить в крепости. Но как было на самом деле - покрыто тайной...
Еще более запутанная история вышла с Катенькой Бороздиной. Катенька безумно любила молодого и пылкого декабриста Михаила Бестужева. Молодые люди любили друг друга - но в данном случае браку воспротивились родители Бестужева - ссылаясь на молодость сына, его малый чин и затрудненность карьеры для бывших семеновских офицеров после восстания Семеновского полка. Длительные уговоры и переписка, попытка вмешательства друга Бестужева - декабриста Сергея Муравьева - ни к чему не привели, родители не дали благословения на брак. Влюбленные расстались... Бестужев с головой окунулся в подготовку восстания на юге, а предмет его любви Катенька Бороздина через полтора года вышла замуж… тоже за декабриста, молодого поручика Владимира Лихарева... Когда Лихарев был также арестован, Катенька была беременной. Срок Лихарев получил небольшой. Катерина Лихарева за мужем в Сибирь не последовала, а, воспользовавшись правом на развод, через несколько лет вышла замуж второй раз за Льва Шостака. Лихарев недолго был на каторжных работах - уже в 1828 году он вышел на поселение. Узнав о повторном замужестве своей жены, он, по свидетельству очевидцев, словно разума лишился, не находил себе места. Вскорости он попросился рядовым на Кавказ - и в битве сложил свою голову. Говорят, что в кармане его нашли портрет красивой женщины - Екатерины Лихаревой, урожденной Бороздиной, во втором замужестве - Шостак...
Ну и последняя оставшаяся жена декабриста-не декабристка. Жена П.И. Фаленберга. В 1825 году он женился на Евдокии Васильевне Раевской. Арестован был 5 января 1826 года. Вроде как и года они не прожили. Пишут , что ради нее ее супруг во время следствия дал "откровенные показания", возведя напраслину на себя и на друзей, - а она благополучно вышла замуж за другого… В первые годы ссылки Фаленберга, находившегося в полном одиночестве, одолела тяжелая депрессия, усугубленная известием о вторичном замужестве оставленной в России жены. Такое душевное состояние сохранялось вплоть до 1840 г., когда Фаленберг женился на дочери урядника А.Ф. Соколовой, простой, неграмотной, но доброй сибирячке. "Жена его была преданная и нежная подруга, и вполне усладила его изгнанническую жизнь. Она скоро усвоила себе все образованные приемы и могла стать в уровень со своим мужем", - писал в своих воспоминаниях А.П. Беляев. Женитьба, а затем появление детей вернули декабристу бодрость и энергию. Жили они, правда, очень бедно. Жена происходила из бедной семьи, а сам Фаленберг, не получая никаких денег от родных, по словам декабриста А.П. Юшневского, женитьбой своей "сочетал две бедности". Но несмотря на все проблемы, они вместе были всю жизнь. У них родились сын и дочь. Сын служил в конной артиллерии, потом преподавал в одной из московских военных гимназий. Дочь Фаленберга, Инна, была замужем в Харькове. Она умерла в возрасте 32 лет. Ее смерть так подействовала на находившегося уже в очень преклонных годах отца, что он тотчас же после получения о том известия скончался. Похоронили его в Харькове. После смерти Фаленберга его вдова переехала в Москву к сыну... Пусть первая жена и предала (да и можно ли ее считать женой, если и года то вместе не прожили?), но зато вторая была рядом всю жизнь, несмотря на бедность, несмотря на то, что муж считался государственным преступником. И ради мужа она выучилась и манерам, и письму, и чтению...
Вот такие истории о несостоявшихся декабристках... Задумалась... Многие ли жены декабристов, не поехавшие за мужьями в Сибирь, достойны того осуждения, которое было на них выплеснуто на "Маскулисте"?
Лицей № 95
Калининского района.
Реферат
По
истории России
На
тему: «Жены декабристов».
Выполнила:
ученица 10 «Б» класса
Ступина
Мария.
Руководитель:
учитель истории
Малюгина
В. И.
2006
г.
г.
С-Пб
Содержание:
Вступление.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2
Жены
декабристов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . 4
Екатерина
Трубецкая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6
М. Н. Волконская. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Заключение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14
Выводы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
15
Вступление.
Восстание
декабристов 14 декабря 1825года и особенно
его разгром усиливают раскол
в русском обществе: его реакционная
часть поддерживает и одобряет жестокую
расправу царизма, передовая сочувствует
восставшим.
Первыми
кто открыто выразил участие опальным
были женщины. Больше того, сразу же после
катастрофы женщины начали бороться за
близких, пуская в ход все: деньги, родственные
связи, влиятельные знакомства, прошения
на «высочайшее имя». И без сомнения, надо
было обладать немалым мужеством, чтобы
пройти против самодержавной воли, против
мнения большинства. Так, с первых же часов
и дней после 14 декабря активная поддержка,
казалось бы, не выходящая за естественные
пределы личного, родственного участия,
становится фактором общественной жизни
страны. 1
Взоры
жен декабристов обращены были после
восстания на Зимний дворец и Петропавловскую
крепость. Обе цитадели самодержавия
стояли одна против другой, на двух берегах
Невы, и обе вселяли в те дни ужас.
Жены
декабристов могли видеть, как
глубокой ночью фельдъегери отвозили
их мужей из дворца в крепость, как
бесшумно открывались Петровские ворота
и люди исчезали в этой каменной
могиле. В первое время нельзя было даже
думать о свидании с ними: из уст в уста
передавались подробности царских допросов,
по городу носились страшные слухи. Позже
стало известно, что разрешение на свидание
можно получить только от самого императора
или, с его согласия, от шефа жандармов
Бекендорфа.
Лишь
во второй половине 1826 года, после объявления
приговора, у жен декабристов
могла возникнуть мысль последовать
за своими мужьями на каторгу. У них
были все основания, чтобы рассчитывать
на человеческое к ним отношение
со стороны Николая I, ведь в манифесте,
изданном 13 июля 1826 года, в день казни пяти
декабристов, царь торжественно объявлял:
«Наконец…
склоняем мы особенное внимание на
положение семейств, от коих преступлением
отторгнулись родственные их члены.
Во все продолжение всего дела, состарадая
искренне прискорбным их чувствам, мы
вменяем себе долгом удостоверить их,
что в глазах наших союз родства передает
потомству славу деяний, предками стяжанную,
но не омрачает бесчестием за личные пороки
или преступления. Да не дерзнет никто
вменять их по родству кому-либо в укоризну:
сие запрещает закон гражданский и более
того претит закон христианский».
Между
тем, вопреки «закону гражданскому»
и более еще «закону христианскому»,
царь именно вменял женам декабристов
«в укоризну» деяния их мужей и на протяжении
всего царствования всячески стеснял
и преследовал их.
Николай
I, разрешив женам декабристов ехать в
Сибирь в след за мужьями, вскоре понял,
что поступил вопреки собственному мстительному
замыслу – сделать так, чтобы Россия забыла
своих мучеников, чтобы время и отдаленность
от тюрьмы, отсутствие информации об их
жизни стерли их имена из памяти.
Решение
жен декабристов последовать
за своими мужьями нарушало все его
планы. Он понимал, что они станут
посредниками между каторгой и Петербургом,
и потому обновил данные им разрешения
на поездку к мужьям суровыми условиями:
он рассчитывал запугать этим молодых
женщин и заставить их отказаться от поездки
в Сибирь. 2
Но,
не смотря на это, дамы, принадлежавшие
к благородному сословию, вечно
окруженные многочисленной прислугой,
бросили уютные усадьбы ради того, чтобы
жить рядом с близкими или с людьми, не
взирая на любые лишения, как простолюдинки.
На протяжении полутора столетий Россия
хранит светлую память о них. 3
Декабристки
получили воспитание, составленное из
редких элементов. Прежде всего в его основе
лежало уважение к гуманистической традиции
XVIII века. Ведь те же учителя, что обучали
будущих декабристов, толковали юным девицам
о Вольтере, Руссо, Гете… Как ни далеки
были женщины 1820 годов от понимания декабристских
идеалов и участия в заговоре, задолго
до 14 декабря они стали как бы соучастницами
мужчин в освобождающем просвещении.
Помимо
уважения к гуманистическим просветительным
традициям XVIII столетия, дворянское
воспитание внушало христианские идеи
любви и всепрощения, верность старинным
устоям. Власть, конечно, приветствовала
эту выгодную для нее идеологию. Но тем
труднее было ей, когда молодые женщины,
ссылаясь на основы христианской морали,
защищали свое право на участие к «падшим».
Испокон веков, даже в эпохи полного порабощения
женщины, христианское подвижничество
и благотворительность были двумя сферами
деятельности ее вне семьи.
Как
известно «гроза двенадцатого года», ставшая
эпохой в жизни России, явилась
значительным этапом в формировании декабристской
идеологии. Марии Раевской, дочери прославленного
генерала, героя 1812 года, было тогда только
семь лет. Но дочери и младшие сестры участников
Отечественной войны вместе со всеми пережили
то время особого подъема национального
сознания и патриотизма, под влиянием
которого складывались их понятия о чести,
любви к родине.
Заложенные
в детские и юношеские годы
нравственные принципы дали о себе
знать в трудную минуту жизни.
Конечно, женщины, жившие в ту пору скорее
сердцем, чем разумом, заботились прежде
всего об облегчении участи близких, уповая
при этом на милость божью и милосердие
государя. 4
Женщинами-декабристками
двигала не только любовь к мужьям,
братьям, сыновьям, но и высокое сознание
общественного долга, представление
о чести. Выдающийся врач-терапевт Н. А.
Белоголовый, воспитанник декабристов,
говорил о них как о «высоких и цельных
по своей нравственной природе женщин».
Он видел в них «классические образцы
самопожертвования и необычаянной энергии,
образцы, какими вправе гордиться страна,
которая вырастила их». 5
Именно
этим мужественным, самоотверженным
женщинам и будет посвящена эта
работа.
Жены
декабристов.
Как
уже говорилось ранее, среди декабристского
окружения непременно присутствуют женщины.
Они придают движению первых революционеров,
их судьбам трогательное обаяние. Самоотверженная
любовь и преданность матерей, подруг,
сестер и детей делает еще более прекрасными
образы героев 1825 года. 1
В «Докладе о революции 1905 года» Владимир
Ильич Ленин, напоминая о декабристах,
говорил: В 1825 году Россия впервые видела
революционное движение против царизма,
и это движение было представлено почти
исключительно дворянами. Дворянками
были и все девятнадцать героических женщин,
последовавших за осужденными декабристами
в Сибирь. На Благодатский рудник приехали
княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая,
в девичестве графиня Лаваль, в возрасте
23 лет и княгиня Мария Николаевна Волконская
(Раевская, 21 год), В Верхнеудинск прибыла
Праскофья Михайловна Муравьева (36 лет) со своими сестрами – княжнами Шаховскими:
Марфой – будущей второй женой (с 1841 года) декабриста А. Н. Муравьева и Варварой
– невестой декабриста П. А. Муханова.
Их возраст установить не удалось. В Читинском
остроге оставались Александра Григорьевна
Муравьева (графиня Чернышева, 23 лет),
Наталья Дмитриевна Фонвизина (Апухтина,
21 года), Александра Ивановна Давыдова
(Потапова, 24 лет) Елизавета Петровна
Нарышкина (графиня Коновницина, 25 лет), Александра Васильевна Ентальцева (Лисовская, возраст не установлен), Праскофья
Егоровна Анненкова (француженка, Полина
Гебль, 28 лет). В Петровском Заводе поселились
Мария Каземировна Юшневская (Кругликовская,
возраст не установлен), Анна Васильевна
Розен (Малиновская, возраст не установлен), Камилла Петровна Ивашева (француженка
Ле Дантю,23 лет). Жительницами Селенгинска
стали Шарлота Карловна и Екатерина Петровна
– мать и сестра декабриста К. П. Торсона,
и сестры декабристов Бестужевых – Елена
(55 лет), Ольга (53 лет) и Мария (51 года)
Александровны. Мать декабристов Бестужевых
– Праскофья Михайловна (1775 – 1846), не
получившая царского разрешения на переезд
вместе с дочерьми в Сибирь не смогла перенести
еще и этого удара и вскоре скончалась. 2
Общее
горе и общая тяжкая участь объединила
жен декабристов. Все они были охвачены
заботами о судьбе своих мужей и их товарищей.
Они нравственно поддерживали друг друга
и трогательно заботились о тех, чьи жены
не могли последовать за мужьями. Среди
своих трудов и переживаний они находили
еще время заниматься литературой
и музыкой. Рождались дети, и заботы о них
наполняли радостью дни и годы их беспросветной
жизни на каторге. 3
Эти женщины не участвовали
в тайной общественной и революционной
деятельности своих мужей, они
понятия не имели ни о Союзе благоденствия,
ни о Северном и Южном обществах. Они и
в мыслях не могли держать, что их мужья
замышляли государственный переворот,
цареубийство, изменение существовавшего
строя… Но когда дворяне-революционнеры
были сосланы в Сибирь на каторгу,
их жены из светских барышень превратились
в мужественных, душевно закаленных спутниц
декабристов. Они променяли великосветскую
негу на лишения и унижения жизни в
остроге и как самое святое завещали своим
детям железные браслеты, выкованные из
кандалов…
Идя на добровольное изгнание
в Сибирь, эти мужественные женщины
хотели со своими горячо любимыми
мужьями, женихами, братьями, сыновьями
и облегчить их участь. В этом
стремлении героических женщин не остановили
даже жестокие условия подписки, которую
каждая из них давала при выезде из Иркутска
дальше на восток. Вот эта подписка: «Жена,
следуя за своим мужем и продолжая с ним
супружескую связь, сделается естественно
причастной к его судьбе и потеряет прежнее
звание, то есть будет признаваема не иначе,
как женою ссыльнокатаржного, и с тем вместе
принимает на себя переносить все, что
такое состояние может иметь тягостного,
ибо даже начальство не в состоянии будет
защищать ее от ежечастных могущих быть
оскорблений… Дети, которые приживутся
в Сибири, поступят в казенные заводские
крестьяне.
Ни денежных сумм, ни вещей
многоценных с собою взять
не дозволено; это запрещается
существующими правилами и нужно
для собственной безопасности
по причине, что сии места
населены людьми, готовыми на всякого
рода преступления.
Отъездом в Нерчинский край
уничтожается право на крепостных,
с ними прибывших». Особенно зловещими
были слова: «Дети, которые приживутся
в Сибири, поступят в казенные заводские
крестьяне». Давая подписку, декабристки,
очевидно, понимали, что их переезд на
жительство в Сибирь с отказом от большинства
привилегий дворянской жизни не может
не получить политического значения и
общественного звучания.
В ответ на удивление окружающих
по поводу принятого решения последовать
решения последовать за мужем в Сибирь
М. Н. Волконская говорила: Что же тут удивительного?
Пять тысяч женщин каждый год делают добровольно
тоже самое. Она имела в виду жен крепостных
крестьян и рабочих, ежегодно следовавших
добровольно в Сибирь вслед за осужденными
мужьями на каторгу и в ссылку. 4
В месте с декабристами эти
героические женщины самоотверженно
несли свою тяжкую долю. Лишенные
всех прав, находясь вместе с
каторжниками и ссыльнопоселенцами
на самой низкой ступени человеческого
бытия, жены декабристов на протяжении
долгих лет своей сибирской жизни не переставали
бороться вместе с мужьями за те идеи,
которые привели их на каторгу, за право
на человеческое достоинство в условиях
каторги и ссылки.
Княгиня
Трубецкая и княгиня Волконская были первые
из жен, приехавшие в Сибирь, зато они и
натерпелись более других нужды и горя.
Они проложили нам дорогу и столько выказали
мужества, что можно только удивляться
им. Мужей своих они застали в Нерчинском
заводе, куда они были сосланы с семью
их товарищами еще до коронации Николая.
Подчинены они были Бурнашеву – начальнику
Нерчинских заводов, Бурнашев был человек
грубый и даже жестокий; он всячески притеснял
заключенных, доводил строгость до не
справедливости, а женам положительно
не давал возможности видеться с мужьями.
В Нерчинске, точно так же, как и в Чите,
выходили на работы, но в Нерчинске все
делалось иначе под влиянием Бурнашева:
заключенных всегда окружали со всех сторон
солдаты, так что жены могли их видеть
только издали. Князь Трубецкой срывал
цветы на пути своем, делал букет и оставлял
его на земле, а несчастная жена подходила
поднять букет только тогда, когда солдаты
не могли этого видеть. 5
Для того чтобы яснее представить и почувствовать,
какое значение имело движение декабристов
в русской общественной жизни 1820-1870 годов,
рассмотрим исторические портреты этих
женщин.
Екатерина Трубецкая
.
В
1820 году Екатерина Лаваль познакомилась
с капитаном императорской гвардии
князем Трубецким. Они поженились 12
мая 1821 года в Париже. В конце 1824 года князь
в Трубецкой, назначенный адъютантом
генерал-губернатора Киева и относящихся
к нему областей, отправился по месту назначения.
Жена сопровождала его. Но к концу 1825 года
они попросили отпуск и приехали в Петербург,
откуда затем должны были возвратиться
в Киев. 1 В ночь после восстания декабристов
(14 декабря 1825 года) князь Трубецкой был
арестован. Его жена не знала, что он был
во главе заговора, и даже на мгновение
не допускала мысли о том, что обвинение,
предоставленное ее мужу, может быть справедливо.
Но позже была получена записка
от князя Трубецкого, он писал: «Не сердись,
Катя… Я потерял тебя и себя погубил, но
без злого умысла. Государь велит передать
тебе, что я жив и живым останусь». Теперь
не оставалось более ни сомнений, ни надежд. 2
Как и
обещал государь, князю Трубецкому
была сохранена жизнь, он был приговорен
пожизненно. Приговор был приведен в исполнение.
Оставшихся в живых, заковали в кандалы
и отправили в Сибирь. 3
Екатерина
Ивановна Трубецкая первая из жен декабристов
обратилась к Николаю с просьбой разрешить
ей последовать за мужем.
Ее
отца, французского эмигранта графа
И.С. Лаваля, знал весь аристократический
Петербург. В его сохранившемся до
наших дней роскошном особняке на Английской
набережной собиралось избранное петербургское
общество.
Здесь
давались балы, и в том зале незадолго
до 14 декабря 1825 года великий князь
Николай Павлович танцевал мазурку
в паре с дочерью графа Лаваля,
Екатериной Ивановной.
14 декабря 1825 года великий князь Николай
Павлович стал императором Николаем I,
а муж Екатерины Ивановны был приговорен
к вечной каторге…
Получив
разрешение на поездку, Трубецкая выехала
в Сибирь 24 июля 1826 года, на другой день
после отправки на каторгу мужа. 4
В этот день закрылся за ней последний
полосатый шлагбаум петербургской заставы,
упала пестрая полоска, точно отрезала
всю ее предыдущую жизнь.
Ее
сопровождал в дороге секретарь
отца господин Воше. С удивлением смотрел
он на одержимую молодую женщину,
которая так торопилась, что едва
смыкала на коротких стоянках глаза. Когда
верстах в ста от Красноярска сломалась
ее карета, она села в перекладную телегу,
отправилась в Красноярск и оттуда прислала
тарантас за своим спутником, который
не мог перенести тяжелого путешествия
на телеге по тряской сибирской дороге. 5
Когда
Е.И. Трубецкая в сентябре 1826 года
добралась до Иркутска, ее муж находился
еще в пределах Иркутской губернии.
Цейдлер все-таки не допустил к нему
жену на том основании, что «при теперешнем
распределении по заводам они могут иметь
сообщение посторонними путями и даже
получать и посылать своих доверенных
людей и находить способы к доставлению
писем и делать тому подобные самовольные
поступки, которых и за строжайшим надзором
предупредить не стоит возможности» .
Нужно
отдать должное проницательности иркутского
губернатора. Действительно, Екатерина
Ивановна, находясь в Иркутске, уже
вступила в «недозволенную переписку»
через сектанта-духобора, установила
связь с известным сибирским купцом Е.
А. Кузнецовым, который в дальнейшем стал
одним из наиболее надежных посредников
в нелегальных отношениях декабристов;
передала письма возвратившемуся в Петербург
К.Воше. 6
Последовавшие за мужьями жены декабристов
поставлены были в Сибири в особое, исключительно
тяжелое положение.
Генерал-губернатором
Восточной Сибири был в то время
Лавинский. Каторга была подчинена
ему, и его беспокоили распространившиеся
слухи, что вслед за мужьями туда
собираются ехать их жены. Княгиня Трубецкая,
княгиня Волконская и Муравьева, урожденная
графиня Чернышева, уже получили разрешение
на поездку. Таких высоких представительниц
аристократического Петербурга еще никогда
не было на каторге, и перед Лавинским,
естественно, встал вопрос, в какие условия
жены осужденных должны быть поставлены
в Сибири и как держать себя с ними. Чтобы
выяснить вставшие перед ним вопросы Лавинский
приехал в Петербург.
Он
обратился за советом к начальнику
Главного штаба, генерал-адъютанту
Дибичу, и ознакомил его со своими соображениями
по этому поводу. Дибич знал, что вопрос
этот занимает и самого Николая I, и в тот
же день, утром 31 августа 1826 года, доложил
царю соображения Лавинского.
Царь
ответил необычайно быстро. Он приказал
немедленно и секретно создать для
обсуждения вопроса особый комитет, который
собрался в тот же день в семь часов вечера.
Уже на
следующий день Лавинский срочно
направил иркутскому губернатору Цейдлеру
для сведения и исполнения исключительно
жесткие правила, регулировавшие положение
жен декабристов на каторге и в ссылке.
Правила
эти не были официально опубликованы,
но, утвержденные Николаем I, приобретали
силу закона. Они лишали жен декабристов
самых элементарных, установленных законом
человеческих прав. 7
Трубецкой,
первой выехавшей из Петербурга в Сибирь
к осужденному мужу, пришлось особенно
трудно: она должна была подписать документ,
который на многие годы вперед определял
бытие ее самой и жен остальных декабристов,
бытие их мужей и всех декабристов.
К
ней первой губернатор Цейдлер применил
полученные из Петербурга инструкции
и с нею держал себя особенно твердо и
настойчиво. Цейдлер прекрасно понимал,
что если ему не удастся отклонить Трубецкую
от поездки к мужу, он тем самым откроет
путь в Сибирь и другим женам декабристов.
Трубецкая, а вслед за ней и Волконская
должны были проявить – и проявили – огромную
силу воли, настойчивость и смелость, чтобы
пробить эту стену, воздвигнутую Николаем
I между декабристами и их близкими. 8
Видя,
что ужасы каторги и будущие
тяжелые условия не жизни не пугают
Трубецкую, Цейдлер сказался больным,
и Трубецкая долго не могла добиться свидания
с ним.
Трубецкая
терпеливо ждала. Прошло пять месяцев
со дня ее приезда в Иркутск, а
Цейдлер все не выпускал ее. Муж
продолжал писать ей с каторги
не переставая надеяться на ее приезд.
Наконец Цейдлер принял ее. Видя, что никакими
доводами не сломить волю Трубецкой, он
объявил ей, что разрешает дальнейшее
путешествие, но только по этапу, вместе
с каторжниками, под конвоем. При этом
он предупредил Трубецкую, что на этапах
люди мрут как мухи: отправляют пятьсот
человек, а доходит до места не более трети.
Трубецкую
не остановило и это…
Цейдлер
не выдержал и дал наконец разрешение.
Это было 19 января 1827 года. Трубецкая
в этот день выехала и скоро
прибыла в Большой Нерчинский завод.
9
Трубецкая
приехала первой. Увидев сквозь щель тюремного
забора мужа, бывшего князя, в кандалах,
в коротком тулупчике, подпоясанном
веревкой, она упала в обморок. 10
Надо представить себе Екатерину Ивановну
Трубецкую, нежную, тонкого душевного
склада женщину, чтобы понять, какое смятение
поднялось в ее душе. 14
Трубецкая
виделась с мужем два раза в
неделю – в тюрьме, в присутствии
офицера и унтер-офицера они
не могли передать друг другу и
тысячной доли того, что чувствовали.
В остальные дни княгиня брала скамеечку,
поднималась на склон сопки, откуда был
виден тюремный двор, - так ей удавалось
порой хоть издали посмотреть на Сергея
Петровича. 11
Однажды
в трескучий мороз Трубецкая
пришла на свидание с мужем в изношенных
ботинках и сильно простудила ноги:
из своих единственных новых теплых ботинок
она сшила Оболенскому шапочку, чтобы
на волосы не попадала руда, сыпавшаяся
при работе в руднике.
Княгиня часто отправлялась на телеге
к Бурнашеву, с отчетом об их ежедневных
расходах. Обратно она возвращалась
с купленной провизией и мешками картофеля.
Встречные всегда кланялись ей… 12
В
половине 1845 года произошло открытие
девичьего института Восточной
Сибири в Иркутске, куда Трубецкие
в первый же год открытия поместили
своих двух меньших дочерей, и тогда
же переехали жить в город, в Знаменское
предместье, где они купили себе дом. 13
«Екатерина
Ивановна Трубецкая, - пишет декабрист
Оболенский, не была хороша лицом, но тем
не менее могла всякого обворожить своим
добрым характером, приятным голосом и
умною, плавною речью. Она была образована,
начитанна и приобрела много научных сведений
во время своего пребывания за границей.
Немалое влияние в образовательном отношении
оказало на нее знакомство с представителями
европейской дипломатии, которые бывали
в доме ее отца, графа Лаваля.
Поэтому
в тот миг, когда Екатерина
Ивановна решилась следовать за мужем
в Сибирь, она вынуждена была преодолевать
не только силу семейной привязанности,
сопротивление любящих родителей,
уговаривающих ее остаться, не совершать
безумия. Она не только теряла весь этот
пышный свет, с его балами и роскошью, с
его заграничными вояжами и поездками
на кавказские «воды» , ее отъезд был вызовом
всем этим «членам царской фамилии, дипломатическому
корпусу и петербургскому бомонду» . Ее
решение следовать в Сибирь разделило,
раскололо это блестящее общество на сочувствующих
ей откровенно, на благословляющих ее
тайно, на тайно завидующих ей, открыто
ненавидящих. 14
* * *
Через
полгода после отъезда Трубецкой
из Петербурга, путь на каторгу был
открыт. Она открыла его не только для
себя, но и для всех приехавших после нее
в Сибирь жен декабристов. 15
Князь
Трубецкой был приговорен к 20 годам
каторги, после которых должен был
навечно поселиться где-нибудь в
Сибири. На каторге он провел 13 лет,
после чего всех отправили на поселение,
но не в одно место, как это было до сих
пор, - их разъединили и расселили по разным
местностям, более или менее удаленным
друг от друга. 16
Трубецкая
часто переписывалась с родными,
но ни отец, граф Лаваль, ни мать - вообще
никто из близких не сделал попытки посетить
ее в изгнании. Кроме двух мальчиков, умерших
в детском возрасте, у Трубецкой родились
в Сибири еще четверо детей.
Все
пережитое за годы каторги и ссылки
тяжело отозвалось на здоровье Трубецкой.
Она долго болела и 14 октября 1854 года
на руках у мужа скончалась в Иркутске. 17
Ее сразила тяжелая болезнь. Глубокая
душевная усталость, простуда, тяготы
бесконечных дорог и переселений, тоска
по родине и родителям, смерть детей –
сказалось все, что перенесла эта удивительная
женщина, умевшая в трудные минуты жизни
оставаться внешне спокойной, жизнерадостной. 18
Ее похоронили в ограде иркутского Знаменского
монастыря.
Пройдя
рука об руку с мужем тяжкий двадцативосьмилетний
путь каторги и ссылки, Трубецкая
всего двух лет не дожила до того
дня, когда декабристам и их женам разрешено
было наконец вернуться в Россию. 17
М.
Н. Волконская.
Мария
Николаевна Волконская выехала из Петербурга
через полгода после Трубецкой.
Она была дочерью прославленного
героя 1812 года, генерала Н. Н. Раевского.
По делу декабристов были привлечены,
но вскоре освобождены два ее брата. За
мужем за известным генералом, декабристом
М. Ф. Орловым, была ее старшая сестра, Екатерина. 1
Волконскому
было в то время тридцать шесть
лет. Марии Раевской не было еще и девятнадцати.
Молодая девушка понятия не имела о существовании
Тайного общества и в своих ранних записках
писала:
«Я
вышла замуж в 1825 году за князя С. Г. Волконского,
достойнейшего и благороднейшего из людей;
мои родители думали, что обеспечили мне
блестящую, по светским воззрениям будущность.
Мне было грустно с ними расставаться;
словно сквозь подвенечный вуаль мне смутно
виделась ожидавшая нас судьба…»
Это
было время, когда Волконский с головой
ушел в дела Тайного общества. За
весь год он провел с молодой женой не
больше трех месяцев. Мария Николаевна,
заболев, уехала лечиться в Одессу. Лишь
осенью Волконский приехал и отвез ее
в деревню Раевских, Болтышку, близ Умани,
где стояла его дивизия, а сам уехал в Тульчин,
где находилась Главная квартира армии.
Здесь у него часто бывали многие товарищи
по Южному тайному обществу. 2
2
января 1826 года у Марии Николаевны родился
сын, Николенька. Через три дня приехал
Волконский, повидался с женой и ребенком
и сразу уехал в Умань.
и т.д.................
